История гражданского общества России от Рюрика до наших дней - страница 16

. Новгородцы требуют этого, готовые, во имя грамот Ярослава, на все. Вот отношения, в которые Ярослав поставил потомков своих к Новгороду».[31]

Со временем новгородская «конституция» все больше ограничивает княжескую власть и возвращает политическую систему города к дорюриковым временам.

Н. И. Костомаров считал, что «в общем значении эта грамота давала или, лучше сказать, возвращала Новугороду старинную независимость – право самоуправления и самосуда, освобождала Новгород от дани, которую он платил великому князю киевскому, и предоставляла Новгороду с его землей собственную автономию. Мы имеем много грамот новгородских с половины XIII века до конца XV, – каждая заключает в себе больше или меньше, в главных чертах, повторение предыдущей: они ссылаются на грамоту Ярослава, как на свой первообраз. Нет никаких оснований сомневаться в действительности этой первообразной грамоты. Прошло после Ярослава много веков; Новгород, охраняя свою независимость и гражданскую свободу, постоянно указывал на Ярославовы грамоты, как на свою древнюю великую хартию. Имя Ярослава было всегда священным в Новгороде».[32]

Стремление новгородцев «заморозить» эту архаическую систему фиксирует и другой исследователь древнего Новгорода, М. Б. Свердлов: «Экономический, социально-политический и правовой статус избираемого Новгородом князя конституировался в предварительно заключенном договоре. Формуляр договоров был традиционен, что свойственно средневековой ментальности, для которой критерием истинности являлась старина… Нормы этих соглашений стремились максимально ограничить возможности внедрения князя и людей его двора в новгородские социально-экономические, политические и правовые структуры».[33]

На то же, по существу, указывает и В. Л. Янин. «В 1136 году, – пишет он, – после знаменитого новгородского восстания, происходит новое размежевание власти между боярами и князем. Впервые провозглашен приоритет боярской власти, установившей свое право приглашать угодных и изгонять неугодных князей. Однако пределы их деятельности в Новгороде всё больше сжимаются, пока, наконец, не замыкаются в границы загородной городищенской резиденции. В конце XII века из-под контроля князя уходят административные сотни с их торговым и ремесленным населением. В Новгороде создается новый государственный пост выборного на вече тысяцкого, который становится представителем всех свободных горожан Новгорода, исключая бояр и непосредственно зависимых от них людей».[34]

И уже совершенно прямо говорит о тождестве Ярославовых грамот с «рядом», заключенным новгородцами с варягами Л. В. Черепнин, который утверждает, что грамоту, выданную Ярославом новгородцам, можно трактовать как регулирование «взаимоотношений между двумя мирами, местным и пришлым», как «“ряд” между новгородским обществом и корпорацией варягов».[35]

Академик В. Л. Янин также проводит параллели между договором новгородцев с Рюриком и «грамотами Ярослава», более того, указывает, что договор с Рюриком был для последних «исходным». Он пишет, что они, «в отличие от исходного договора с Рюриком, сохранились на протяжении следующих столетий – именно на них приносили клятву приглашаемые в Новгород князья». Содержанием грамот Ярослава было «подтверждение действенности существовавших норм отношений новгородцев и князя», предусматривавших «исходное условие ограничения княжеской власти в Новгороде», которое «заложило основы его своеобразного устройства».[36]

Таким образом, мы видим, что договор новгородцев с Рюриком был исходной точкой юридического оформления той политической системы, которая господствовала в Великом Новгороде на протяжении нескольких веков до того момента, когда великий князь Московский наложил свою тяжелую длань на вечевой колокол и новгородские свободы. По мнению ряда весьма известных историков, Ярославовы грамоты носят «конституционный характер». Можно, конечно, поспорить с тем, что они «заложили основы своеобразного устройства» Новгорода. Скорее, как нам представляется, эти документы позволили зафиксировать почти на пять столетий ту древнюю социальную систему, которая была характерна для западной ветви славянских племен и не получила широкого распространения только по причине уничтожения этих племен наступавшими с запада франками, а затем – германцами.