История Израиля. От Войны за независимость до Шестидневной войны - страница 12

Теперь, в январе 1954 г., в Иерусалиме Кастнер признал на допросе у Шмуэля Тамира, адвоката Гринвальда, что он свидетельствовал на Нюрнбергском процессе в пользу одного из эсэсовцев, с которым имел дело на переговорах в Будапеште. Перекрестный допрос в этот момент достиг особого накала. Тамир был когда-то командиром Эцела в Иерусалиме, позднее он стал активный членом партии Херут, но не так давно вышел из ее рядов. Намереваясь возложить ответственность за трагедию венгерских евреев на тех, кто был, по его убеждению, в ней виновен, — на Кастнера и его "сообщников”, то есть членов Мапай, возглавлявших во время войны Еврейское агентство и теперь занимавших ключевые посты в правительстве, Тамир с остервенением набросился на Кастнера. Почему, вопрошал он, венгерские евреи позволили, чтобы всех их согнали вместе и отправили в Освенцим? Почему Кастнер не предупредил их? Кастнер смог ответить только то, что он не осмелился поставить под угрозу переговоры с Эйхманом. Тогда Тамир заявил, что из 1685 спасенных евреев 388 происходили из Клужа — родного города Кастнера и что все они были его родственниками или друзьями. Правительство, со своей стороны, представило свидетелей в защиту Кастнера, которые заявили, что сам Кастнер не только не обогатился за счет этих переговоров, но приехал в Израиль абсолютно нищим. Тамир с пристрастием допрашивал свидетелей обвинения, подозревая их в сговоре с правительственной "кликой” и в том, что они сообща с Кастнером предавали венгерских евреев.

В последние дни августа 1954 г. судебное разбирательство подошло к концу. Уже было проведено 80 заседаний, и свидетельские показания заняли 2 тысячи страниц, больше, чем любое другое дело в судебной практике Палестины. И действительно, дело Кастнера стало самым шумным процессом в Израиле. В течение полугода атмосфера в обществе была настолько накалена, что спокойное обсуждение процесса стало просто невозможным. В самом факте переговоров между Кастнером и Эйхманом было нечто ошеломляющее и возмутительное в глазах широкой публики. Но беспрецедентная резкость, с которой Тамир (человек, пользовавшийся всеобщим уважением благодаря своему патриотизму, прямоте и смелости) и пресса партии Херут атаковали Кастнера и членов Мапай, имела более серьезные политические последствия. В Израиле жили сотни тысяч евреев, переживших нацистский ад, и в сердцах этих людей теперь зародилось подозрение, что они были преданы своими собратьями, теми, кто занимал теперь видные посты в Мапай. Было очевидно, что те, кто еще недавно считались национальными героями, в том числе, Иехуда Авриэль и Менахем Бадер, эмиссары Еврейского агентства, имевшие дело с Иоэлем Брандом в 1944 г., ведут себя неуверенно и дают противоречивые показания. Более того, такой подход к Катастрофе обладал определенной привлекательностью: он избавлял от необходимости осмысления значительно более страшной реальности, а именно того факта, что подавляющее большинство жертв безропотно шли навстречу своей гибели.

Судья Биньямин Халеви решил объявить о своем решении 22 июня 1955 г., за месяц до выборов в Кнесет. Изложение этого решения заняло триста страниц и произвело эффект разорвавшейся бомбы. Халеви утверждал, что Кастнер фактически ничего не сделал для того, чтобы предупредить венгерских евреев о грозящей им опасности. Наоборот, Кастнер способствовал циркуляции успокоительных слухов, и его участие в этом обмане позволило ему спасти своих родных и друзей из Клужа. Взяв на себя составление списка для двух "поездов свободы”, Кастнер "продал душу дьяволу”, заявил судья. Действия Кастнера были "коллаборационизмом в полном смысле слова”, а в соответствии с еврейской моралью, спасая себя за счет других, "человек теряет право на жизнь”. Затем судья Халеви отмел почти все обвинения в адрес Гринвальда. Это решение потрясло правительство. На следующий день, 23 июня, кабинет собрался на внеочередное заседание и принял решение обжаловать приговор в Верховном суде. Херут, тем временем, вынес на рассмотрение Кнесета вотум недоверия правительству за его намерение апеллировать по делу Кастнера. Предложение было отклонено, но один из коалиционных партнеров, партия Общих сионистов, воздержалась во время голосования, что было равносильно выходу из коалиции. Сразу же вслед за этим премьер-министр Моше Шарет ушел в отставку, признав тем самым свое поражение в борьбе за поддержание принципа коллективной ответственности в правительстве. Он остался только в качестве временно исполняющего обязанности главы правительства до начала выборов, запланированных на следующий месяц.