История климата с 1000 года - страница 34

Для Северной Европы это вполне вероятно. Зерновые здесь «прижаты» к северной границе распространения. И здесь потребность их в свете и тепле удовлетворяется далеко не каждый год, как, например, во Франции и тем более в средиземноморских странах. Следовательно, в Швеции и Финляндии температура — лимитирующий параметр, от которого в значительной степени зависят колебания урожаев. Уоллен [386] и особенно Хустих [192; 193] пытались это показать, отвлекаясь от вековых улучшений в технике сельского хозяйства. Прогрессирующее потепление вегетационного сезона (весна—лето) в XX столетии обусловило, по их утверждениям, относительный рост урожаев ржи и пшеницы в этих двух странах. Соответствие кривых хода температуры и урожайности зерновых в данном случае, по-видимому, вполне удовлетворительно и показательно. В частности, 30-е годы XX в. (десять жарких летних сезонов подряд) дали в северных странах великолепные урожаи.

Однако Швеция и Финляндия — всего лишь второстепенные районы в европейском производстве зерна. Для Англии и Франции (кроме средиземноморской части) фактором, лимитирующим урожаи зерновых в гораздо большей степени, является не недостаток тепла, а избыток дождей. Отсюда следует, что термические параметры, в основном ответственные за современную вековую флуктуацию, оказывают слабое влияние на поступление пшеницы на рынок крупных западных стран.

В Англии, например, ни смягчение зимних сезонов, ни потепление летних сезонов не оказало заметного влияния на урожаи зерновых. К такому выводу приходит в своем скрупулезном исследовании Л.П. Смит [345], приводящий ряд статистических и графических данных о метеорологическом прошлом селвского хозяйства. Исходя из этой образцовой работы и некоторых других работ [344, стр. 10—11], можно высказать некоторые утверждения общего характера: в пределах короткого промежутка времени (или сравнительно короткого — внутри десятилетий, десятилетия, или в некоторых случаях от десятилетия к десятилетию) развитие сельского хозяйства зависит от превратностей погоды, которые могут стать причиной плохих урожаев, а некогда были даже причиной экономических кризисов. Однако если рассматривать длительный период, то последствия климатических условий его сказываются на человеке, по-видимому, довольно слабо и с трудом обнаруживаются.

Что касается уменьшения атмосферных осадков, а также тенденции к засушливости, которые иногда отмечаются в XX столетии в субтропических странах в связи с современным потеплением, то они могли иметь отрицательные последствия для урожаев. Однако современные исследования не проливают свет на этот вопрос: тяжелые голодные годы в Индии (1966 г., увы!) вполне можно отнести к процессам кратковременным, но они могут быть связаны и с современным климатическим трендом. Вопрос этот еще не нашел своего решения.[45]

Сделаем вывод по этому вопросу современной экологии: беглый обзор результатов, полученных климатологами, подкрепляет осторожную точку зрения, которая высказывалась начиная с первой главы этой книги. Я положил в основу принцип, согласно которому, в противовес существующему мнению (глава I) или общепринятой практике, историк должен прежде всего собрать документальные данные о явлениях природы, о прошлом климата, с чисто физической точки зрения (характеристики температуры и осадков, фенологические и гляциологические наблюдения и т. п.). Их последствия для человека должны изучаться лишь на второй стадии исследования — стадии, которая и хронологически и методологически совершенно отлична от первой и для нее нисколько не необходима.

Данные о современной флуктуации климата, модель колебаний, полностью подтверждают необходимость такого осторожного подхода. В самом деле, это обширное колебание теперь уже физически изучено вплоть до деталей, основные его параметры измерены, оно датировано, оценено, взвешено, описано и картировано для всего мира. И все же, несмотря на полвека работы, не удается достаточно ясно представить себе последствия этого колебания, касающиеся человека, — сельскохозяйственные, экономические, эпидемиологические и т. д., за исключением последствий, касающихся некоторых весьма специфических областей (рыболовство) или некоторых периферийных районов (Швеция, Финляндия и даже Гренландия). Если переход от физических явлений к человеку затруднителен даже в XX столетии, для которого как-никак документальные ряды всякого рода — сельскохозяйственные и другие — многочисленны, то насколько же более труден и рискован такой переход для историка XII или XVII в. Сопутствующие старинному строю жизни вековые колебания (климатические или сельскохозяйственные, метеорологические или экологические, физические или связанные с самим человеком) известны лишь приблизительно.