История Мэй. Маленькой Женщины - страница 4

Матушка привезла из города несколько кустиков своих роз, завернув их во влажный джут, и посадила рядом с домом, но неизвестно, примутся ли они тут. «Цветы страдают, когда их таскают с места на место», – говорит она и, видимо, вспоминает увитое розами крыльцо нашего прежнего дома. А по-моему, можно обойтись и без роз: тут за калиткой растет все на свете. Календула и жасмин, мальва и водяные лилии, примула (Примула – красивое имя для девочки, правда?) и черноголовка, золотничка болотная и ипомея, павой и паслён, стрелолист – у него листья и правда похожи на стрелы – и подъельник, такой бледный, как вылепленный из воска (эти подъельники растут обычно группками – будто семейка привидений вышла на прогулку). В общем, тут вокруг настоящее раздолье. И, конечно, если хочешь построить новый мир, от чего-то приходится отказываться. Мы вроде первопроходцев, которые, вооружившись терпением и отвагой, осваивают бескрайние прерии Запада. Только нам гораздо проще, ведь наше путешествие было таким коротким, и крыша над головой у нас есть; а они спят под брезентом продуваемых насквозь фургонов, моются в реках и подвергаются всяким опасностям, вроде разбойников, скорпионов и змей. Само собой, их дети не ходят в школу; но и мы тоже. Я представляю, Марта, как ты завидуешь, но, поверь, не ходить в школу совсем не весело. Ты все время один, друзей нет, растешь, но не развиваешься. У нас-то, к счастью, есть отец с матушкой (и мистер Пэрри, без которого мы бы прекрасно обошлись), к тому же мы столько читаем и пишем, не только по учебе, но и для себя. Не то что ты, лентяйка.

Я все время думаю о том, что мне рассказал Оглобля про их путешествие сюда: две недели они качались на волнах океана, который вздымался под ними и дышал, и не видели ни клочка суши. Это, наверное, так непривычно. Не говоря уже о бурях, когда поднимаются гигантские волны и корабль накреняется. Когда он это рассказывал, мы стояли на веранде, уже вечерело и стало холодно, но из дома доносились голоса мужчин, которые что-то обсуждали. И мы решили померзнуть еще немного снаружи, а то в гостиной нам пришлось бы молчать и слушать взрослых. Под конец Оглобля добавил, опустив глаза: «Я боялся, что мы никогда не доплывем». Он не стал рассказывать (но мы с Эйприл уже знали от матушки, которая хотела нас подготовить, чтобы мы вели себя деликатно и не ляпнули чего невпопад), что его мама умерла. Вот что заставило их покинуть Англию, а не только восхищение идеями моего отца и желание разделить с ним мечту о Рае – нашу общую мечту.