История моей возлюбленной или Винтовая лестница - страница 22

Приехали мы из Ленинграда на микроавтобусе, который в народе нежно по-армянски называли рафик, хотя тупорылый красавчик был вовсе не Ереванского, а Рижского автозавода. Московская часть экспедиции (Вадим Рогов и Юрий Димов) прикатила в Михалково на волге Рогова.

Если уподобить нашу экспедицию колонии муравьев, то Ирочка выполняла роль королевы-матери/сестры — руководя экономическим, эротическим и эзотерическим планами, воплощению которых мы следовали неукоснительно. Следовала и Риммочка, напоминающая по своему положению в лаборатории «Чага» и месту в экспедиции — рабочую муравьиху. Еще одна аналогия: если принять нас за братьев, а наше братство становилось очевиднее и неоспоримее с каждым днем, то справедливо провести параллель между каждым из нас с Эдипом, а Ирочки с царицей Иокастой, матерью и одновременно женой Эдипа. Ирочка обладала магической способностью управлять каждым из нас и каждому из нас отдавать себя. Не ручаюсь, но вполне допускаю, что с некоторых пор Риммочка вошла в оба круга нашего волшебного хора, став вторым (после Ирочки) звеном в связке. Мужчины выполняли функции рабочих муравьев, но, из-за малочисленности в отличие от жителей реальной муравьиной колонии, несли еще и функции солдат, ну, хотя бы взвода стройбатовцев, если судить по тому, как мы были грозно вооружены: топоры, пилы, стамески, ножи, веревки, белила для замазывания древесных ран, и пр. Кроме того, у нас, в отличие от рабочих муравьев-насекомых, не было крыльев, хотя готовность к «сексуальному полету» более чем присутствовала, постоянно стимулируемая Ирочкой Князевой: королевой/матерью/сестрой.

Ирочка мудро решила, что Римма Рубинштейн будет поварихой четыре дня в неделю (понедельник, среда, четверг, пятница), два возьмет на себя сама королева (вторник, суббота), а по воскресеньям, когда экспедиция будет отдыхать, каждый перейдет на самообслуживание. Продуктами для экспедиционных нужд были забиты два холодильника, взятые на месяц в Красногорском прокатном пункте. Для потехи можно было сходить в ресторан «Изба», поблизости от парка-музея Архангельское. Ирочка предложила, а все дружно поддержали идею работать шесть дней в неделю.

Было решено вначале собирать чагу со сваленных прежде местными жителями и по каким-то причинам брошенных или невывезенных вовремя стволов берез. Позавтракав и натянув комбинезоны и резиновые сапоги, мы вышли из дома на проселочную дорогу. Первый день Ирочка решила посвятить ознакомлению с березовым лесом. Она шагала впереди с кожаной папкой подмышкой. В папке лежала карта местности. Березовый лес был разделен на квадраты. Таких квадратов было около десятка, так что можно было по ходу ознакомительной прогулки отмечать спиленные стволы или живые деревья с древесными грибами.

Стоял подмосковный июнь. Дом наш высился на пригорке. Проселочная дорога отделяла полсотни деревенских домов, преимущественно бревенчатых срубов, от зеленого простора овсяного поля. С правой стороны поля вилась проторенная пешеходами тропинка, уходившая прямиком к главному в этой местности шоссе Ленинград — Москва. И, конечно, к музею Архангельское. Другая тропинка вела влево, в сторону деревни Воронки, петляла вдоль дальнего леса, составленного из елей, ольшаника и осин. В конце концов она тоже приводила к музею Архангельское и ресторану «Изба». Нас (кроме Юры Димова) музей и парк вокруг него интересовали постольку, поскольку они интересовали Ирочку Князеву, то есть, весьма поверхностно. Она была устремлена к березовому лесу, который начинался за спиной нашего дома. Прямо за изгородью метров на триста тянулся заболоченный луг, а сразу за лугом белел шелковистой берестой и подмигивал цыганскими глазами березовый лес, каких никто из нас в жизни не видывал.

Ирочка шагала впереди, одетая, как и все остальные, в комбинезон и резиновые сапоги. Даже в рабочей униформе она отличалась какой-то необъяснимой привлекательностью: поворот головы на высокой шее, всплески смеха, стремительная красота груди, завораживающее полукружие ягодиц, подобное приливу/отливу. Я любовался нашей королевой. Со мной рядом шел Юрий Димов. «Какова натура!» — сказал он негромко и вроде бы про себя. Вадим Рогов, шедший по другую сторону от Димова, подхватил его реплику: «Потому и прикатил я сюда, а не в Сочи! Каша березовая вместо курорта, да ничего с собой не поделаешь!» «Я грешным делом думал, профессор, вас экономические проблемы сюда привлекли!» — пошутил Вася Рубинштейн в ответ на признание Рогова. «Одно другому не мешает, — захохотал Рогов. — Как в анекдоте о пятнадцатилетней девочке, сексе и скакалочке. Одно другому не мешает!» Римма Рубинштейн шла в последнем ряду вместе с Глебом Карелиным. Они о чем-то весело болтали.