История мусора - страница 8

Приведение в порядок столицы в те времена представляло собой очень сложное предприятие. На одном и том же отрезке проезжей части в него включались хозяева придорожных домов, сами выполнявшие эту работу, а также частные предприниматели и общественные кампании, которым муниципалитеты поручали подметать центральную часть широких улиц, набережные, площади и рынки. Эти последние предлагали свои услуги, прибегая к системе оплаты по подписке. Несмотря, а может, и благодаря такому разделению функций на улицах продолжали скапливаться кучи отходов.

В провинциальных городках дело обстояло не лучше, чем в столице. «Путеводитель Джонса», предшественник бедекеровского «голубого гида», хвалил в 1862 году «восхитительные пейзажи вокруг Гренобля, где обитают тридцать тысяч жителей, в противоположность отвратительному зрелищу улиц, заваленных нечистотами». Впрочем, Рим, Лондон и Мадрид были такими же грязными. Только голландские городки составляли исключение благодаря множеству тамошних каналов.

Беспокойство, вызываемое смрадным дыханием города, росло, и парижане начали обращаться в гигиенический совет с жалобами, требуя убрать жидкие и твердые отходы с улиц и вывезти их за городскую черту. Несмотря на открытие Пастера, их тревогу, как и раньше, возбуждали не микробы, а миазмы: все страшились губительного, как полагали, воздействия вони на организм. В летние месяцы 1880 года запахи стали нестерпимыми. Общественное мнение пробудилось и обвинило во всем отбросы и экскременты, скапливавшиеся на дорогах и вокруг города. Столицу «опоясывали очаги инфекций, и их смертоносные зародыши разносились ветром», как писал публицист. А вот весьма уже чувствительные в то время промышленные выбросы под подозрение не брались, хотя тоже воняли. В ту же эпоху и американские женщины повели яростную борьбу с отбросами ради улучшения санитарных условий жизни.

Под нажимом общественного мнения парижские магистраты потребовали, чтобы принуждение к подметанию улиц власти преобразовали в муниципальный налог, налагаемый на всех домохозяев. Те подчинились, и в марте 1883 года налог был учрежден. А затем появился закон от 5 апреля 1884 года, потребовавший от всех остальных городов Франции и Алжира выработки аналогичного обложения. С частных лиц постепенно сняли обязанность убирать улицы: муниципалитеты доверили ее дорожным службам.

Открытия Пастера стали решающими в истории гигиены. Они постепенно изменили представления горожан о чистоте улиц и вызывали все более интенсивное вмешательство властей в эту область городской жизни. Миазмы, до сих пор обвиняемые врачами Европы и Америки как причина всех эпидемий, были амнистированы. Так, профессор Бруардель объявил: «Все, что воняет, — не убивает, а убивающее — не пахнет». С тех пор именно нечистоты объявляются причиной распространения патогенных бактерий, убежищем разного рода распространителей заразы, прежде всего — насекомых и крыс. Из западных городов отбросы стали беспощадно изгоняться.

В течение долгого времени промышленники и финансисты стремились заполучить выгодные контракты по уборке городских отходов. Они неоднократно предлагали свои услуги, добиваясь монопольного права на эту деятельность в Париже, и описывали, как будут выглядеть вместилища для мусора. Идея далеко не нова. Еще в 1699 году власти Кана навязали горожанам употребление корзин для отбросов. Лет на ето позже в Лионе организовали систему сбора отходов в металлические ведра, чтобы облегчить труды «грязекопов».

Однако предложения частных предпринимателей противоречили интересам тысяч старьевщиков, которые зарабатывали на жизнь, роясь в остатках, брошенных на проезжей части. Предприниматели, в свою очередь, предлагали им сменить ремесло, обещая нанимать их для уборки улиц и разбора мусора. Этот проект был отвергнут в 1861 году, но те, кто его проталкивал, не оставляли надежд на благоприятный исход. Через несколько лет, воспользовавшись осадой Парижа, во время которой предлагались чрезвычайные меры предосторожности в отношении гигиены, они таки добились принятия такого закона. Однако обязательное приобретение короба для отходов стоило немалых денег, только самые зажиточные из старьевщиков могли себе это позволить, а потому закон канул в забвение на следующем бурном этапе, то есть во время Парижской коммуны.