История начинается в Шумере - страница 4

.

С. Н. Крамер, наиболее авторитетный исследователь шумерских школьных табличек, обладал уникальными первоисточниками по истории просвещения в Шумере. На основании этого ценного материала он смог определить конкретную программу курса шумерского обучения.

Глава 4, посвященная «Международным отношениям», — первая из последующих глав на исторические темы (поэтому автор и назвал весь свой труд «История начинается в Шумере»). Здесь Крамер излагает и интерпретирует эпическую поэму «Энмеркар и правитель Аратты». Энмеркар — второй царь I династии города Урука в Южном Шумере, а Аратта — область западного Ирана, отделенная от Шумера семью горными хребтами. Аратта славилась своими металлами и строительным камнем, и Энмеркар стремился заполучить их; между Уруком и Араттой началась война. Поэтому автор назвал в подзаголовке эту главу «первой войной нервов».

Профессор Крамер глубоко исследовал эпическую поэму о войне между Гильгамешем, царем Урука, и Аггой, царем Киша. Поскольку в этой поэме (в противоположность Другим поэмам о Гильгамеше) мифологический элемент не играл никакой роли, мифы не рассматривались здесь автором. Их анализ дан в последней части книги, в гл. 26.

Автор начинает свое исследование со сжатого изложения семитического эпоса о Гильгамеше, а затем ставит вопрос о времени создания этих сказаний. Отвечая на него, он приходит к выводу о том, что «даже поверхностное знакомство с текстом на основе ономастики неопровержимо доказывает, что в основном сказания о Гильгамеше, несмотря на глубокую древность вавилонской поэмы, восходят не к семитическим, а к шумерским источникам» (стр. 209). Признавая первенство создания поэмы шумерами, мы в то же время должны отметить, что шумерские поэмы о Гильгамеше являются лишь отдельными самостоятельными эпическими произведениями, никак не связанными между собой. Вавилонские писцы, и в этом их большая заслуга перед мировой литературой, связали отдельные поэмы о Гильгамеше в единое грандиозное эпическое произведение. Однако следует согласиться с утверждением автора о том, что эпизоды вавилонского эпоса о Гильгамеше, восходящие к эпическим поэмам Шумера, не являются рабским подражанием.

Эпосу посвящена и глава 27 — «Эпическая литература. Первый „героический век“ человечества». Здесь автор дал интереснейшие наблюдения о поразительном сходстве индоевропейских сказаний (греческих, индийских и германских) между собой и между эпосом Шумера как по форме, так и по содержанию. Установив это сходство, автор высказывает в то же время сомнение, что сказания могли возникнуть вполне самостоятельно в различных местах и в различное время. Поэтому он приходит к заслуживающему внимания выводу: «Поскольку самые древние героические сказания появились в Шумере, можно предположить, что родиной эпической поэзии было Двуречье» (стр. 223).

Установив замечательные достижения шумерской культуры в области эпической поэзии, С. Н. Крамер отмечает и достижения шумерских писцов, мастерски излагающих события, потрясавшие города-государства Шумера.

Первым крупным исследованием, посвященным шумерской историографии, была статья автора предлагаемого читателю труда, проф. С. Н. Крамера, «Шумерская историо-графия»[3]. Результаты этого исследования включены в настоящую книгу («Гражданская война в Шумере»).

В главе 7 — «Социальные реформы. Первый случай снижения налогов» — автор останавливается на социальных реформах, проведенных государственным деятелем Лагаша Урукагиной. Говоря о деятельности Урукагины, он вернулся к той положительной оценке, которую дал реформам этого правителя Лагаша французский шумеролог Ф. Тюро-Данжен; эти реформы последний объяснил стремлением защитить народ от посягательств со стороны власть имущих. Его интерпретацию принял наш известный историк Древнего Востока академик Б. А. Тураев. Ту же оценку мы найдем и в исследовании о реформах Урукагины А. Деймеля, создателя монументального шумерского идеографического словаря. Вместе с Тюро-Данженом видел в Урукагине защитника бедных и обездоленных и А. Пёбель.

В последние пятнадцать лет некоторые из шумерологов и историков Древнего Востока истолковывали мероприятия правителя-реформатора Лагаша иначе. Они полагали, что законы Урукагины отражали интересы жречества и привилегированной части храмового персонала. С. Н. Крамер вернулся к старой оценке реформ Урукагины.