История о кошке: белая. Тигр Цубасы - страница 12

Так что они купили мне одежду – просто я не хотела ее носить.

Ну, теперь все это сгорело.

После того, как все сгорело, не осталось ничего.

Как будто я начала с чистого листа.

Да – хотя чушь все это, я практически сияла.

Конечно, упомянутое сияние тоже было обманом.

Не было никакого чистого листа.

Я лишь ненадолго сбежала от проблем.

Если ты что-то потерял, нельзя сделать вид, что ничего не случилось.

На прилавках лежала только дорогая одежда. Я хотела поехать на автобусе, да еще зайти в Уникло… и тут вдруг увидела магазин «Все по сто йен». Конечно, сложно будет найти пижаму (или свитер) за сто иен, но, к счастью, там продавалось белье.

Я купила его, не колеблясь ни минуты.

Думая о всяких глупостях вроде тех, что не могу показаться Арараги-куну в белье за сто иен, я села на автобус и вернулась в школу.

Ошино-сан никогда не говорил о таких проблемах, но им нельзя было не восхищаться – будучи обычным человеком, он протянул в таких условиях три месяца.

Я начала укреплять свою постель. Разрезав картон, я приклеила его на парту в два слоя. Кто-то может подумать, что как ни клей, а картон в любом случае остается картоном, но постель стала заметно уютнее. Я добавила еще один слой.

Поскольку работа и магазины утомили меня, я решила поесть.

У меня были только консервы, так что не нужно было ничего готовить.

Конечно же:

– Спасибо за еду.

Я не забыла эти слова.

Даже консервы в прошлом были чьей-то жизнью.

По крайней мере, я в это верю и благодарю ее.

Даже если оно живым никогда не было, это все равно станет частью меня, и за это я говорю «спасибо».

Жизнь нужно ценить.

Даже если она оборвалась.

Однако нужно помнить, что я не смогу питаться этим все время. Наверное, придется купить кастрюлю и походную газовую плитку. Я думала остановиться тут до того момента, как те двое найдут себе дом, но, видимо, мне придется задержаться тут подольше.

– Душ и туалет есть в школе… телефон можно заряжать там же. Я могу учиться в библиотеке или в читальном зале. Что еще…

Размышляя о насущных проблемах, я мгновенно находила способы справиться с каждой из них.

Может показаться, что я не столько разрабатывала план выживания в экстренной ситуации, сколько старалась убедиться в том, что пожар не усложнил мою жизнь.

Я словно готовила себя к новой жизни.

Будто разрешала парадокс.

Очень в моем стиле.

– Было вкусно.

Сейчас середина лета, закат должен быть поздно, но, прежде чем я подумала об этом, школу окутала кромешная тьма, так что я переоделась в новое белье и легла на недавно законченную кровать.

Не могу сказать, что спала без задних ног.

Однако сон мой был намного спокойнее, чем в коридоре дома.

Что?

Мы только что пропустили главу?

Или мне показалось?

А, ладно.

Если бы Румба был здесь, он бы сразу же взялся за уборку этих развалин, но, к сожалению, он сгорел вместе с домом. Теперь он никогда не разбудит меня.

Но я уверена, что смогу проснуться в нужное время сама.

У человеческого тела есть так называемые биологические часы.

Этот биоритм не так легко нарушить.

Не говоря уже о том, что я не знала такого понятия, как «полусонный» – но реальность оказалась иной.

Я не проспала.

Более того, я проснулась раньше, чем планировала, и, вдобавок ко всему, я не просто проснулась. Меня разбудили.

Раз Румбы нет, то некому меня будить…

– Ханекава-сан!

Я проснулось от того, что меня попытались поднять.

«Такие вот сны я вижу после вчерашнего?» – беспечно подумала я, ожидая, когда понимание догонит распознавание.

Я смотрела на Сендзёгахару-сан, держащую меня за воротник.

– С тобой всё хорошо?! Ты жива?!

– А? Что? Доброе утро?

Всё ещё не понимая ситуации, я сделала то, чего не делала очень давно – пожелала кому-то доброго утра.

Сама себе удивляюсь.

Всё-таки прямо на меня смотрела хладнокровная Сендзёгахара-сан, и по её ярко-красному лицу катились слёзы.

– С тобой всё хорошо?!

Сендзёгахара-сан повторила свой вопрос.

Всё ещё не понимая, почему она так разволновалась, я кивнула:

– Ага.

Я была ошарашена.

После этого она отпустила меня, закусила губу так, словно сдерживала слёзы, а потом…

– Дура!

Она дала мне пощёчину.

Сначала разбудила.

Потом ударила.