История Португалии - страница 16

Тем временем короли Леона и Кастилии упорно боролись, стараясь подавить возникшие повсюду движения, нацеленные на завоевание автономии регионов. Один из внуков Альфонса VI, сын того самого графа Раймунда, правившего Галисией, и королевы Урраки, короновался «императором всей Испании». Церемония проходила очень торжественно, в кафедральном соборе Леона в 1135 г., в присутствии королей и графов, которыми правил император; однако Афонсу Энрикиш на ней отсутствовал. Этот факт — один из первых и наиболее явных признаков рождавшейся независимости Португалии.

В 1140 г. португальский вождь стал титуловаться королем (существует документ 1139 г. с упоминанием этого титула; однако есть основания сомневаться в точности этой даты). До тех пор правитель графства представлялся как «инфант» или «принц» (Mans, portugalensium princes), что являлось лишь признанием его принадлежности к королевскому роду. Действительно, он был внуком Альфонса VI, а его мать, будучи дочерью короля, неоднократно подписывалась «королева». Титул короля уже был прогрессом, однако сам по себе еще не подразумевал независимости королевства. Выше уже говорилось о том, как с 1135 г. Альфонс VI представлялся императором всей Испании; многие из зависимых от него государей были королями, однако этот факт не только не подрывал, но способствовал укреплению императорской власти.

В 1143 г., очевидно, произошло событие особой важности в спорном вопросе о независимости: в Саморе[27] состоялась встреча Афонсу Энрикиша и леонского короля, в которой принял участие римский кардинал Гуидо да Вико, прибывший на Пиренейский полуостров в качестве папского легата, чтобы председательствовать на Соборе в Вальядолиде. Можно допустить (но это только предположение), что он привез из Рима инструкции по примирению двух христианских правителей, двоюродных братьев, вражда которых была на руку маврам. Как развивались события на встрече в Саморе и пришли ли стороны к какому-нибудь соглашению, нам неизвестно, хотя современные историки часто упоминают о «Саморском договоре», возможно, никогда не существовавшем. Единственный дошедший до нас документ — письмо, которое в декабре того же года Афонсу Энрикиш отправил в Рим. В нем он объявлял себя и всех своих преемников «цензитариями»[28] Римской Церкви, а себя к тому же «слугой и рыцарем папы и святого Петра, с условием, что Святой Престол будет его защищать от любых прочих церковных или гражданских властей». Слово «цензитарий» равноценно значению «зависимый», обязанный платить подать, или цензиву[29], установленную в той же декларации в размере четырех унций золота (около 122 г); позднее размер цензивы был поднят до двух марок (около 465 г).

Читаем: «Афонсу Энрикиш, действительно действуя с согласия Иннокентия II, заявил для себя и для своей земли привилегии римской свободы, в соответствии с которой, в рамках действующего законодательства, монастырь, или епархия, или королевство, которым она была пожалована, освобождается от местных гражданских и церковных властей, которым он прежде подчинялся, и в будущем признает только власть римского понтифика или его легатов, которым он платит умеренную дань» (Gonzaga de Azevedo, IV, 29).

Последний акт процесса — формальное признание Римской Церковью королевского достоинства Афонсу Энрикиша. Однако это произошло значительно позже, в 1179 г., к концу его правления; до того времени римские дипломаты ловко избегали называть его королем. Признание было добыто с помощью подарка в тысячу золотых монет, но на деле, по-видимому, не слишком повлияло на утверждение независимости, которая уже была состоявшимся фактом. В Испании уже не было императора. Сила, которая некогда боролась за единство полуострова, сама не избежала дробления в соответствии с феодальными представлениями. Афонсу Энрикиш был одним из королей, правивших на Пиренейском полуострове, и к 1179 г. уже доказал своим длительным и мудрым правлением, что он является великим монархом.

Таким был процесс политический. Какие же силы лежали в его основе и делали его не только возможным, но и продолжительным?