История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг. - страница 62
.
Амстердамцы так спешили еще и потому, что с тревогой узнали о подобных же шагах британского короля. Дабы не проиграть конкурентам, голландцам нужно было поскорее уладить все конфликты со шведами. Однако Хейнсиюс реагировал без особого энтузиазма: уместно ли посылать в Швецию дипломата для защиты лишь амстердамских интересов? Да и другие высшие должностные лица в Гааге явно считали торговлю со Швецией вопросом исключительно амстердамским, а не таким, который касается благосостояния всей Республики>{336}. Впрочем, амстердамцы не отступали. Обращаясь к Хейнсиюсу в самых учтивых выражениях, городской пенсионарий Виллем Бёйс предложил отправить в Стокгольм Якоба де Би, которому, мол, после возвращения из Петербурга нечем в Гааге заняться>{337}. В постскриптуме Бёйс особо отметил, что происшедшее с этим дипломатом в России не должно помешать его назначению в Стокгольм. Власти Амстердама, писал Бёйс, рассмотрели дело де Би и пришли к выводу, что он ничем не заслужил такого дурного обращения со стороны русских, да к тому же царь явно не торопится принести извинения. А коль скоро российский монарх столь мало прислушивается к голландцам, то и им отныне незачем с ним считаться.
При поддержке Хейнсиюса амстердамцы добились своего>{338}, и в середине февраля 1719 г. Якоб де Би отбыл — через Гамбург и Любек — в Стокгольм>{339}. Насколько срочной считали в Амстердаме его миссию, видно из того, что на сборы ему дали всего четыре дня>{340}. После «весьма прискорбного и затяжного путешествия» — только на пути от голландской границы до Оснабрюка оси его кареты ломались трижды>{341}. 27 марта де Би добрался наконец до шведской столицы. Там он обнаружил, что официальный представитель Республики, резидент Рюмпф, уехал в Упсалу на коронацию королевы Ульрики>{342}. Дело было не в одной лишь протокольной обязанности дипломата, но и в том, что Рюмпфа всерьез задело назначение де Би. Резидент еще 22 марта в письме к Хейнсиюсу с намеком отметил, что де Би прежде был всего-навсего секретарем ездившего по Восточной Европе посланника Йохана ван Харсолте ван Краненбюрга. О приключениях де Би в Петербурге Рюмпф, как ни странно, не упомянул, считая это, видимо, ударом ниже пояса. Однако он открыто задавался вопросом, каким образом сможет дальше, после приезда де Би, выполнять свои функции резидента в Стокгольме «avec honneur», с честью. Рюмпф полагал, что было бы лучше, если бы его заранее отозвали. Вместе с тем резидент позаботился о жилье для прибывшего соотечественника>{343}, а значит, портить с ним отношения не собирался.
Если Якобу де Би когда-нибудь казалось, что его миссия в Швеции окажется легкой, то Рюмпф сумел быстро избавить его от этого заблуждения. Шведское правительство, во-первых, не желало давать разрешение на свободное плавание в порты, захваченные русскими. Во-вторых, невероятных трудов должно было стоить добиться возмещения ущерба, нанесенного шведскими каперами и военными моряками голландским судам и грузам. С точки зрения каперского регламента, утвержденного Карлом XII, суда, следующие в Ригу, Ревель, Петербург, Нарву и Выборг или оттуда, объявлялись вне закона. Понятно, что голландцы такую идею категорически отвергали, ведь она означала, что и противники Швеции, такие как русский царь и король Дании, вправе были бы делать с голландскими кораблями, идущими в шведские порты, все, что угодно. Глядя на вещи реалистически, Рюмпф доносил в Гаагу, что, поскольку конфискованных судов в руках у шведов осталось мало, а конфискованных товаров не осталось совсем, получить компенсацию совсем не просто.
Де Би, со своей стороны, утешал себя надеждой на принца Фредрика, супруга королевы, который принял его в Стокгольме благожелательно. Как сообщил Рюмпф Хейнсиюсу, принц Фредрик, напомнив, что служил генералом в армии Республики, дал понять: он и дальше будет отстаивать «всей душой ее же интересы»>{344}. Намерения Его Высочества можно было, бесспорно, назвать добрыми, однако только будущее должно было показать, удастся ли голландцам извлечь из этих своих гессенских связей политическую выгоду.