История русского языка в рассказах - страница 54

Сочинение предложений возникло тогда, когда сформировалось подчинение предложений, когда появились в языке сложноподчиненные предложения. Однако формирование этих последних происходило очень медленно, постепенно, этап за этапом. Многие люди участвовали в этом важном процессе: художники слова и тонкие его ценители, законодатели и мыслители. Потому что язык — это общее достояние и изменяется только трудами многих. Нам не хватит времени разобраться в сложном и запутанном процессе рождения новых синтаксических типов и связей — своеобразных штампов мысли, пригодных для разных случаев и для всех говорящих. Но один случай мы все-таки рассмотрим. 

Раньше всего в русском языке развились придаточные условные предложения. Сначала это были даже и не придаточные. В разговорной речи рождается вопрос, за ним следует ответ, просто вопрос и ответ, вот как в северной грамоте:

Есть ли у тебя, Никитка, пиво?

Испьем да и простимся.

О письменной речи мы уже говорили, там все зависит от последовательности слов: то, что впереди, — условие, что за ним следует, — следствие, т. е. главное предложение.

Ударит на смерть — вира («Русская Правда»). Читай: ‘если ударит кого-то и убьет, то платить штраф’.

Во всех таких предложениях еще нет придаточных предложений в нашем понимании, однако логическая связь между частями высказывания уже ощущается. И теперь она уже требует словесного выражения, нужно каким-то образом выделить одно из предложений, установив его особую важность в ряду других. И выделяется главное предложение. Выделяется подручными средствами, хорошо знакомыми словами: а, и, да, ино, то, так — других-то пока нет. Что же получилось? А вот что:

У тебя, Никитка, пиво, то испьем да и простимся.

Ударит на смерть, то вира.

Все прежние средства выделения остались — и порядок слов тот же, и интонация. Но появилась и некая скрепка — словечко, выделяющее самое главное в мысли, то, что является в этом выражении новым. Сказано ударит на смерть — это констатация факта; а к ней особым порядком слов, особой интонацией, особым вставным словечком присоединяется и то новое, что вытекает из описанного факта: то вира. Последнее сочетание слов и является самым важным следствием соединения двух сочетаний, ради него они и сплетены в одно предложение как причина и следствие. То здесь очень важное слово, благодаря ему есть за что зацепиться вниманию. Но это все еще не подчинительная связь, ее лучше назвать выделительной, потому что и подчинительного союза здесь еще нет, и многообразные значения придаточного еще не расчленились. Наши предложения, например, совмещают в себе и придаточное условия, и придаточное времени, и придаточное причины.

Условие и время вообще довольно долго не желали расставаться друг с другом. Даже много позднее, уже во времена Пушкина, они могли присоединяться к главному предложению одними и теми же союзами.

У Пушкина в «Борисе Годунове» Шуйский предлагает Воротынскому:

«Когда Борис хитрить не перестанет,

Давай народ искусно волновать...»

Слово когда здесь явно употреблено в значении ‘если’, временной союз еще выступает в качестве условного.

Этот пример показывает, что даже в новое время на наших глазах происходит все большее расчленение когда-то совпадавших типов придаточных предложений.

Вернемся, однако, в ту эпоху, когда сложное предложение еще не стало сложноподчиненным. Со временем роль скрепок между частями такого предложения стали вместе с союзами играть союзные слова.

Для чего же они понадобились, союзные слова? Ведь «главное» предложение и без того уже выделено союзом. Такого выделения оказалось мало. Недостаточно показать, что именно главное в предложении. Одновременно с тем нужно было ослабить значение не главного, показать, что оно зависит от главного. Мысли, выражаемые сложным предложением, неоднородны и внутренне зависимы. Это причина — то следствие; это качество — то предмет. И такие отношения нуждались в явном грамматическом выражении, чтобы их признали и ими могли воспользоваться в своей речи все говорящие на русском языке. Предложения, составляющие текст, нужно было выстроить в перспективе, оттеняя реальные связи и действительную последовательность мысли. Не рождающейся, возникающей мысли, а уже сформированной и отточенной, готовой для собеседника.