История шизофрении

История шизофрении

Гаррабе Жан

Глава 1. Шизофрения до шизофрении. Ангелы Сведенборга.

«Ламбер не ответил. Я смог, наконец, его увидеть, и он представил мне одно из таких зрелищ, которые навсегда запечатлеваются в памяти. Он стоял, опершись обоими локтями на выступ, образованный деревянной панелью стены таким образом, что его торс казался согнувшимся под тяжестью его склоненной головы. Его волосы, длинные, как у женщины, падали на его плечи и обрамляли его фигуру, придавая ему сходство с бюстами, которые представляют великих людей эпохи Людовика XIV. Его лицо было абсолютной белизны. Он привычно тер одну из своих голеней о другую машинальными движениями, которые ничто не могло остановить, и это непрерывное трение двух костей производило ужасный звук. Рядом с ним находился лежащий на доске матрац, набитый мхом.

— Он очень редко ложится спать, — сказала мне мадемуазель де Вильнуа, — хотя каждый раз он спит в течение нескольких дней.

Луи продолжал стоять, как я его видел, и день и ночь, с неподвижным взглядом, не опуская и не поднимая веки, как мы это обычно делаем… Я пытался несколько раз с ним заговорить, но он не слышал меня. Это был обломок, вырванный из могилы, нечто вроде победы, одержанной жизнью над смертью или смертью над жизнью. Я там находился приблизительно в течение часа, погруженный в необъяснимую задумчивость, во власти тысячи печальных мыслей.

Я слушал мадемуазель де Вильнуа, которая мне описывала эту жизнь от ребенка в колыбели во всех подробностях. Вдруг Луи прекратил тереть свои ноги одна о другую и произнес медленным голосом: «Ангелы — белые!"» /11/.

Вот так Оноре де Бальзак описывал одноименного героя, погруженного в состояние умопомешательства, в автобиографическом романе «Луи Ламбер», одном из своих философских этюдов, опубликованном в 1832 году.

В наши дни мы заговорили бы о шизофрении, потому что находим в этом описании ряд симптомов, которые были впоследствии сохранены в памяти клиницистами для описания этого психоза: сохранение поз, двигательные стереотипии, нарушение цикла сна и бодрствования, мутизм, внезапно прерываемый фразой, внешне лишенной смысла, и т. д. Наблюдение романиста предшествовало наблюдению психиатра, поэтому картина настолько точна, что она не может быть плодом воображения, и Бальзак должен был описать ее с натуры.

Именно для придания подлинности художник вводит сцену подтверждения диагноза на воображаемой консультации Луи Ламбера у J. Esquirol /1772—1840/. Последний давал современное определение понятия деменции в то самое время, когда последовательно выходили семь изданий романа, т. е. то, которое соответствует медицинскому значению этого термина: «Деменция — это хроническое церебральное заболевание, обычно без лихорадки, характеризующееся ослаблением душевной чувствительности, умственных способностей и воли. Инкогеренция мыслей, недостаток умственной и морально-волевой спонтанности — вот признаки этого заболевания. Человек, находящийся в состоянии деменции, утрачивает способность воспринимать объекты, улавливать их связи, сравнивать их, сохранять о них полное воспоминание, откуда вытекает невозможность правильно рассуждать» /70, т. П, с. 43/.

Главным образом, он установил различие между деменцией, понимаемой таким образом, и тем, что он предложил называть идиотией, — термин, произведенный им от слова «идиот», которое «выражает состояние человека, лишенного рассудка, в одиночестве изолированного от остальной окружающей природы» /70, т. П, с. 76/, оставляя идиотизм одним лишь грамматистам; различие, сконденсированное в образном сравнении: «Человек в состоянии деменции лишен благ, которыми он наслаждался ранее, это богатый, ставший бедным. Идиот же всегда был в несчастье и нищете. Состояние человека в деменции может изменяться, состояние идиота никогда не меняется» /70, т. П, с. 77/. Иными словами, не говоря, что деменция неизлечима, J. Esquirol полагает, что она может изменяться. Вот почему он, без сомнения, не заключил бы, если бы у него действительно на консультации оказался Луи Ламбер, что лишенный интеллектуального богатства, которым он обладал ранее, этот больной погиб бы непоправимо.