История шпионажа - страница 6

Главная проблема, которую выделяют все государственные деятели начиная от Перикла в Древней Греции до Дж. Ф. Кеннеди — разница между свободным и тоталитарным обществом. Когда Перикл создавал Афинское государство, он не мог предположить, что через четырнадцать лет оно падет под мощью военного государства Спарты, которое олицетворяло полную противоположность его словам:

«Наше государство свободно как в политике, так и в обычной жизни. Мы превосходим наших врагов даже в готовности к войне. Наш город открыт миру. Мы не гоним иностранцев, боясь, что они могут узнать что-то имеющее военное значение. Мы живем свободно, и в то же время мы готовы противостоять опасности так же, как и они… храбрейшими следует признать тех, кто знает, что такое опасность, но не уходит от нее».

Предоставим историкам решать, пало ли Афинское государство из-за того, что было свободным обществом, позволявшим шпионам открыто выполнять свои задания.

Соединенным Штатам в годы холодной войны было необходимо распознать опасности свободы и достигнуть баланса между национальной безопасностью, основными свободами человека, внешней политикой и разведывательными операциями. Все это иногда приводило в замешательство исполнительную власть США. Два президента подряд открыто говорили о причастности своей страны к шпионажу, чего в истории до этого времени не было.

После инцидента с самолетом У-2 президент Эйзенхауэр признал, что он поощрял политику проведения разведки любым способом. Кубинский инцидент дважды ставил в неудобное положение президента Кеннеди. 13 апреля 1961 года, за пять дней до вторжения на Кубу, Джон Кеннеди перешел узкую границу между заявлением и намерениями, пообещав, что США «ни под каким предлогом» не будут вмешиваться в свержение режима Фиделя Кастро, что он сделает все возможное, чтобы «ни один американец не оказался вовлеченным в действия, направленные против кубинского лидера», и что он «будет препятствовать началу агрессии» с территории США. Президент сдержал свое обещание — среди повстанцев, высадившихся 18 апреля в заливе Плайя-Хирон, не было американцев. Нападение началось не с берегов США, а с островов у побережья Никарагуа, которые Америка арендовала в 1916 году на 99 лет. Кеннеди оказался в роли человека, пойманного на месте преступления, но упорно не желающего признать случившееся.

Когда все-таки выяснилось, что ЦРУ играло главную роль в высадке этого десанта, Кеннеди, как и его предшественник в случае со сбитым У-2, принял на себя ответственность за инцидент. Но его вера в свободное общество пошатнулась так сильно, что он даже предложил ввести цензуру.

27 апреля, все еще находясь под впечатлением от провала на Кубе, Кеннеди заявил, выступая в Американской ассоциации издателей периодики:

«Вся трудность в том, что враги нашей нации открыто говорят, что из газет они получают ту информацию, которая должна добываться с помощью воровства и подкупа, что каждому рядовому читателю известны меры, которые принимает правительство, чтобы не допустить шпионажа на своей территории. Они заявляют, что в нашей прессе в достаточной для них степени приводятся данные о количестве, дислокации и родах войск, а также о том, как мы собираемся их использовать. В итоге подобные организации приводят к тому, что мы тратим огромное количество средств и времени на изменение всего механизма наших действий.

Каждый журналист, работая над статьей, спрашивает себя, будет ли это новостью. Я предлагаю также задавать такой вопрос: „Будет ли это в интересах моей страны?“».

Автору этой книги рассказывали, что президент был особенно раздражен статьей, опубликованной в газете «Нью-Йорк таймс» 9 января 1961 года. Корреспондент газеты Пол Кеннеди (однофамилец президента) рассказал о том, что ЦРУ готовит кубинских повстанцев к предстоящей агрессии. Он писал, что на Тихоокеанском побережье «под руководством иностранных инструкторов, в основном американцев, к партизанской войне готовятся отряды, похожие на войска специального назначения». «Жители Гватемалы, — писал он, — считают, что они проходят подготовку к неизбежному вторжению на Кубу».