История шпионажа времен второй Мировой войны - страница 14

Клара часто бывала в компании сотрудников абвера, с некоторыми была знакома довольно близко и вскоре вступила в интимные отношения с резидентом данцигского филиала абвера. Шебинска знала, как вытянуть из своего любовника нужную и ценную информацию об операциях абвера в Данциге, и не только в Данциге, но и вообще в Польше.

И за работой в Данциге, и вообще за работой шпионской сети в городе Быдгощ стояла одна загадочная фигура. Звали его Жыхонь, впрочем, вовсе не обязательно, что это была его настоящая фамилия. Жыхонь был кадровым военным, и в Войске польском его знали, ценили и уважали. Даже в среде противников он считался несомненно лучшим офицером польской разведки. Но все же (а Жыхоню шел уже пятый десяток) он до сих пор ходил в майорах.

Жыхоня неизменно обходили в присвоении воинских званий, и все потому, что этот человек имел репутацию эксцентрика и бунтаря. Он обладал способностью наступать на любимые мозоли начальства, был довольно дерзок, не терпел дураков и нередко оказывался помехой для многих коллег, чаще всего помимо своей воли. И внешностью он чем-то напоминал бродягу, а уж по части манер и говорить нечего – воплощение неотесанности.

Жыхоня давно бы изгнали из разведки, не будь он в известной степени незаменимым человеком. Как только после его очередной выходки заходила речь о суде офицерской чести или об увольнении из армии, он каким-то образом выкручивался, доказав на практике свою полезность разведке. И что еще следует отметить – Жыхонь постоянно пребывал, что называется, под хмельком.

Жыхонь был алкоголиком, и не исключено, что и не совсем нормальным. Ему было плевать на соблюдение секретности даже в самой секретной из профессий. Как только он прибыл в Данциг, например, он тут же названивал какому-нибудь своему немецкому коллеге и объявлял, что, дескать, прибыл в город. Он мог в дружеской беседе с немцем вовсю пользоваться профессиональным жаргоном, будто забывая, с кем говорит. Он мог и оскорбить собеседника, и нахамить ему. В подобных случаях немцы говорили: «Ах, снова этот идиот Жыхонь напился в стельку». Однако они очень и очень недооценивали Жыхоня.

Время от времени немцы пытались пробраться в агентурную сеть Бромберга, играя на слабостях Жыхоня, и время от времени они, казалось, были даже на грани успеха. Но как раз тогда, когда им начинало казаться, что дело, как говорится, на мази, Жыхонь разочаровывал их. Этот шут был кем угодно, но не глупцом. Ян Хенрик Жыхонь был королем шпионов.

Поэтому, когда подотдел «Восток» доложил наверх в Берлин, что, мол, есть признаки того, что в деле организации Жыхоня намечается реальный прорыв, это вызвало настоящую сенсацию в абвере. Сначала казалось, что сам майор Жыхонь кидал пробные шары, но, когда был установлен контакт с потенциальным предателем, выяснилось, что он – заместитель майора Жыхоня, капитан Казимир Толодзецки.

Он предложил вероятное объяснение своей измены: ненависть к его капризному боссу. Толодзецки был мальчиком для битья и козлом отпущения Жыхоня. Майор превратил жизнь своего несчастного заместителя в ад, и постепенно в Толодзецки накапливалась слепая злоба. Толодзецки, может, и не собирался действовать во вред своей родине Польше, но вот назло Жыхоню был готов на что угодно. Его задачи были просты. Он передает абверу часть сведений с тем, чтобы устроить неприятности Жыхоню – документы эти якобы послужат доказательством тому, что Жыхонь спутался с немцами. И Толодзецки написал анонимку в Варшаву, намекающую на то, что, мол, Жыхонь – немецкий агент. В конце концов его рвение насторожило и немцев. Абвер подозревал, что Толодзецки – всего лишь приманка, с помощью которой Жыхонь планировал передавать дезинформацию в абвер.

Но тут вмешались поляки и доказали, что подозрения, оказывается, безосновательны. Предательство заместителя Жыхоня было истинным. Толодзецки был взят под наблюдение, и его измена была обнаружена. Капитана арестовали, судили и повесили. Поляки совершили ошибку, разгласив факт казни. Казнь раскрыла немцам глаза. Сведения, которые они отказались рассматривать как подлинные, никакой дезинформацией не были и в свое время сослужили немцам добрую службу в ходе Польской кампании.