История средневековой философии - страница 3

Однако хотя разделение на исторические периоды, возможно, свидетельствует о тиранической власти обобщений над умом и замугняет ясное понимание совпадений и элементов преемственности, было бы преувеличением считать, что такого рода разделение бесполезно или не имеет реальных исторических оснований. Конечно, мы не можем установить жестких границ. Но бессмысленно отрицать, что существуют периоды, поддающиеся приблизительному различению и обладающие собственными специфическими качествами. Например, средневековые общественные структуры характеризовались свойствами, резко отличными от характеристик греческого общества и отсутствующими в нашем современном индустриальном обществе. А те верования, которые составляли общий идейный фон в средневековом христианском мире и определяли выбор философских проблем, подлежащих обсуждению, отсутствовали на протяжении большей части истории античного мира[1], и едва ли можно сказать, что они имеют в современном обществе то синтезирующее и координирующее влияние, какое имели в средние века. Опять-таки в то время как в средневековом христианском мире теология считалась высочайшей наукой, доступной для человека, в современном мире она явно утратила господствующее положение, и сегодня слово "наука" обычно обозначает естественные науки, которые развивались начиная со средних веков и оказали глубокое и чреватое серьезными последствиями воздействие на человеческую жизнь, общество и мышление.

Поэтому в любом исследовании средневековой философии следует принимать во внимание элементы и преемственности, и прерывности. Если удобства ради мы станем исчислять средневековую мысль начиная примерно с 800 г., года коронации Карла Великого, то историк должен выявить связи между ранней средневековой философией и тем, что ей предшествовало. Одновременно он обязан прояснить характерные особенности не только средневековой философии в целом, но также ее ведущих представителей и интеллектуальных течений. В идеале философские идеи должны быть соотнесены, когда это уместно, с внефилософскими факторами, поскольку философия не ведет совершенно уединенную и самодостаточную жизнь, не связанную с другими культурными явлениями и общественными структурами. Однако осуществить этот идеал в небольшой работе невозможно, даже если бы автор обладал достаточной компетентностью.

Вполне можно возразить, что, хотя все сказанное в сущности правильно, оно все же отнюдь не доказывает, что средневековая философия заслуживает изучения не одними лишь историками. Если средневековая философия составляет - а это действительно так - неотъемлемую часть общего развития европейской мысли вплоть до нашего времени, то всякий, кто желает изучить этот процесс в целом, очевидно, должен получить какое-то представление о философии средневековья. Кроме того, конечно, нужны специалисты по средневековой мысли. Однако законность исторических исследований в этой области отнюдь не доказывает, что исследователь, интересующийся философскими проблемами в том виде, как они формулируются сегодня, должен ломать голову над философией средних веков. Тенденция пренебрегать средневековой философией и перескакивать от Аристотеля прямо к Фрэнсису Бэкону и Декарту может вызвать совершенно обоснованные возражения со стороны историка. В то же время она, возможно, вполне оправданна, если исходить из содержания средневековой мысли. Наконец, мы уже отмечали тот довольно очевидный момент, что подчеркивание преемственности должно быть уравновешено признанием прерывности и наличия характерных особенностей. Одной из особенностей средневекового мышления было, конечно, господство христианской теологии. Выбор тем для философского обсуждения в значительной степени обусловливался теологическими предпосылками. И даже если религиозные верования не диктовали, к каким выводам философы должны приходить, они, во всяком случае, диктовали, по крайней мере в некото рых областях, к каким выводам философы приходить не должны. Единственно по этой причине самостоятельная философская рефлексия была жестко ограничена. Далее, средневековая философия принадлежала к докритической эпохе.