История трех царей - страница 14
…Так что же? Становиться ли мне Саулом теперь, в моей старости? Господи, Ты ждешь моего решения?» — вопросил вслух Давид.
За спиной не замедлил прозвучать ответ:
— Добрый царь, он не был Давидом с тобой.
Давид обернулся. Это был Авесса, подошедший без доклада.
— Людное, однако, место, эта терраса, — ответил Давид на появление старого соратника.
— Господин? — произнес Авесса со всей почтительностью.
— Я просто хотел сказать, что без посетителей я сегодня и не был. И это в день, когда я предпочел бы быть один. Ты что-то мне сказал?
— Только то, что Авессалом не проявлял к тебе такого же отношения, как это делал бы молодой Давид.
— Да, я никогда не бросал вызова Саулу. Никогда не пытался разделить царство во время его правления. Это ли ты имеешь в виду?
— Более того, — отвечал Авесса твердо, — Саул питал злобу к тебе и превратил твою жизнь в пытку. Ты же отвечал только почтением и внутренним страданием. Все зло, происходившее в те дни, шло лишь с одной стороны. Все падало только на тебя. Притом, что ты мог бы разделить царство, а, возможно, и сбросить Саула. Но вместо этого ты предпочел покинуть царство. Ты бежал, чтобы не быть причиной разделения. Ты рисковал своей жизнью ради единства и закрывал уста и глаза на все несправедливости. У тебя было больше причин для восстания, чем у кого бы то ни было другого в истории этого царства или любого иного. Авессалому же придется изрядно потрудиться, чтобы представить сколько-нибудь значимые обиды. Разве Авессалом когда-нибудь вел себя, как ты? Скажи, Авессалом когда-нибудь уважал тебя? Разве отказывается выступать против тебя? Авессалом отказывается от сторонников? Разве Авессалом покидает страну, чтобы предотвратить ее разделение? Разве Авессалом переносит страдания молча, в одиночестве? И в чем эти страдания? Посетило ли его какое зло вообще? Нет, он только чист и благороден!?
Последние слова Авесса будто отрубил. Затем продолжил, уже с нескрываемой скорбью:
— Повод для его недовольства ничтожен, в сравнении с твоими справедливыми обидами на Саула. Ты никогда не обращался с Саулом плохо. И ты никогда и никоим образом не был несправедлив к Авессалому.
— Похоже, у меня дар заставлять стариков и молодых ненавидеть меня без причины, — прервал с горькой усмешкой Давид Авессу. — В моей юности на меня нападали старики, когда состарился — нападают молодые. Замечательное достижение…
— Я к тому, — продолжал Авесса, пропустив замечание царя, — что Авессалом — не Давид. Поэтому я спрашиваю тебя: почему ты не хочешь остановить его восстания? Останови его, этого жалкого…
— Осторожно, Авесса! Помни, кто он! Ты не должен говорить плохо о сыне царя.
— О, добрый царь, я лишь напоминаю, что ты ни разу не поднял меча или копья против Саула. А Авессалом день и ночь готовит выступление против тебя. И однажды — очень скоро — он поднимет против тебя армию. Нет, — народ! Наш народ! Молодой Авессалом — не Давид в молодости. Я советую тебе его остановить.
— Ты просишь меня, Авесса, чтобы я стал Саулом, — тяжело ответил Давид.
— Нет, я просто прошу тебя остановить его.
— Если я остановлю его, останусь ли я Давидом? Чтобы это сделать, я должен быть или Саулом, или Авессаломом.
— Мой царь, прости, но я скажу тебе с любовью: иногда я думаю, что ты немного не в своем уме.
— Что ж, я вижу, почему, — усмехнулся Давид.
— Но, дорогой царь, Саул был плохим правителем. Авессало является в некоторой степени его юношеским повторением. И только ты постоянен. Ты навсегда — пастушок с сокрушенным сердцем. Скажи мне правду, что ты собираешься делать?
— До настоящего времени я колебался. Теперь я знаю точно: в юности я не был Авессаломом, а в старости — не стану Саулом. В юности, по твоим собственным словам, я был Давидом. И в старости попытаюсь им остаться. Даже если это мне будет стоить трона, царства и, возможно, головы.
Авесса некоторое время молчал. Затем медленно, пытаясь убедиться, правильно ли он понял смысл сказанного Давидом, произнес:
— Ты не был Авессаломом. Ты не хочешь стать Саулом… В таком случае, государь, если Вы не хотите силой подавлять Авессалома, то я предлагаю нам приготовиться к бегству, потому что он наверняка отнимет у Вас царство.