История, в части касающейся - страница 10

Следом показалась молодая симпатичная женщина с очаровательной девчушкой лет четырёх. Маленький ангел что-то лепетал матери, захлёбываясь от восторга. Поровнявшись со мной, женщина взглянула на меня и мило улыбнулась. Я с удовольствием улыбнулся в ответ, продолжая смотреть им вслед, любуясь стройной фигурой женщины.

Я размышлял о том, как, порой, судьба расставляет людей по полочкам. Взять хотя бы меня. Дед мой в войну служил во фронтовой разведке, этим же занимался и после войны, пока не вышел в отставку. Отец мой тоже был офицером, и его редко можно было видеть дома. Потом он погиб, когда мне было семнадцать. Только потом я узнал, что он, как и мой дед, тоже был разведчиком. Обстоятельства гибели так и не стали мне известными, гроб не разрешили открывать тогда.

Ещё в школе на призывной комиссии мне определили пограничные войска. Одноклассники тогда смеялись: "Это потому, что у тебя голова на пень похожа!" Много позже я понял глубокий смысл этого статуса. Погранвойска — был высший статус доверия, выше него была только кремлёвская охрана и небо. Даже Спецназ находился ступенью ниже. Правда, слово "Спецназ" никогда не звучало на призывных комиссиях.

Когда стукнуло восемнадцать, меня призвали в Армию. По странному стечению обстоятельств, как мне тогда показалось, я попал в Спецназ. Более я с ним и не расставался.

В Афганистане, где мне случилось проходить службу, как-то раз зацепил меня один бывалый мотострелок-горнопехотник. Был он уже старослужащим к тому моменту, вот и позволил себе в мой адрес: "Морда в грязи, в жопе ветка — это движется разведка!" Окружающие замерли, ожидая развития событий.

Парень был крупнее меня, но нам тоже палец в рот не клади, и это все хорошо знали. Вместо прыжков и подкатов, я неожиданно для всех, в том числе и для себя сымпровизировал: "Стоит кочколаз на посту и блюдёт, не дуй на него, а то упадёт!" Все расхохотались. Конфликт был погашен. Таких прибауток в войсках было полно — незатейливый солдатский фольклор. Пересекались мы по службе не часто, но после этого каждый раз при встрече тот парень называл меня "братишкой". Боже, сколько воды утекло с тех пор!

После положенных двух лет службы поступил в Рязанское Военное Училище Воздушно-Десантных Войск на соответствующее отделение. После окончания, служил в одной из отдельных бригад Спецназа. Проходил курсы спецподготовки, служил в разных местах. Снова курсы и тренировки. Довелось побывать в командировках в разных регионах планеты.

Политическая обстановка менялась, а моя служба оставалась всё той же до недавнего времени. Был ли у меня когда-нибудь другой выбор? Я много раз задумывался над этим, и, получалось, что нет, не было у меня другой дороги. Как бы не изворачивалась стёжка поначалу, она неминуемо заканчивалась в одном и том же месте.

В этот момент зазвонил мой мобильный телефон, который я всегда держал при себе и использовал только по вопросам службы. Звонить мне могли исключительно с работы и это означало, что мой, и без того короткий, отпуск уже окончен. Я поднял трубку, выслушал кодовую фразу, произнёс кодовый ответ, затем голос произнёс:

— Требуется ваше присутствие.

— Когда надо выезжать?

— Прямо сейчас, — предложил голос.

— Понял, — коротко ответил я.

Я выждал пару минут и набрал Виталия. Он ответил сразу же:

— Уже знаю.

— Тогда на месте через пол-часа, — предложил я.

— Понял, — ответил он и отключился.

Я поднялся со своей скамеечки с сожалением и отправился домой собраться в дорогу. Забросав свои нехитрые пожитки в сумку, я вышел.

Спустившись на следующую площадку, заглянул к тёте Клаве и сообщил ей, что должен уехать. Соседка вышла за порог, вздохнула и стала читать молитву, затем трижды перекрестила меня на дорогу. В продолжение всего сеанса прощания я стоял совершенно серьёзный, не решаясь нарушить ритуал, которому было много лет. Тётя Клава закончила, поцеловал меня в лоб и ушла, сказав, что всё будет в порядке, вероятно имея в виду, что присмотрит за квартирой. Я кивнул головой в ответ и повернулся, чтобы уйти.

Внизу пролётом ниже на площадке стояла Марина в ярком красном платье и с двумя сумками, одной — средней величины личной сумочкой и другой — большой хозяйственной. Она молча смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Понятно, что она была свидетелем сцены тёти Клавиного напутствия. Я начал спускаться по ступенькам, решив не вступать в прения и не давая никаких объяснений, времени на это всё равно не было.