История всемирной литературы в девяти томах: том пятый - страница 9
Неравномерность мирового общественного и культурного развития, как правило, не ощущалась деятелями Востока. Но деятели сирхак уже понимали, что «голландцы» (другими словами — европейцы) ушли далеко вперед в изучении и осмыслении явлений природы. Если можно было оспаривать претензии католических миссионеров на знание истины, ибо здесь речь шла о религиозной системе, то подзорная труба, через которую можно было видеть спутник Юпитера, оставалась фактом неоспоримым. Тем не менее даже при такой очевидности научного авторитета Европы социальные обстоятельства, сила традиции, страх властей перед всяким иноземным влиянием, которое может подорвать эти традиции, оказывались сильнее — связи с Европой не только тормозились, но временами и полностью запрещались. Один из японских государственных деятелей того времени четко определил пределы этих связей: «Мораль Востока, техника Запада».
Но и в этих сложных общественных условиях в XVIII в. в странах Восточной Азии продолжается подъем, начавшийся в XVII в., выдвигаются замечательные поэты и прозаики, которых волнует судьба человека в современном им обществе, которые задумываются над тем, определяется ли жизнь человека фатально судьбой или реальными обстоятельствами.
Внимание к женской судьбе — одно из проявлений такого подхода к человеку в литературе этого региона. Именно потому, что социальные и религиозные нормы делали долю женщины особенно невыносимой, борьба за ее человеческое достоинство стала одним из основных мотивов и в драматургии японца Тикамацу, и в поэзии Вьетнама, и в японской гравюре.
Раздаются в это время и критические голоса, появляются произведения, содержащие сатиру на современные порядки. Например, в китайской литературе подвергается осуждению традиционная система экзаменов при наборе чиновников, формально — схоластическая система, при которой оценивались не таланты и личные достоинства человека, а способность к механическому зазубриванию установленных формул. Эта тема не была новой в литературе, но именно в XVIII в. приобрела остроту и оставалась актуальной до отмены этой системы в 1905 г. В романе XVIII в. «Неофициальная история конфуцианцев» У Цзин — цзы эта критика развернута с большой смелостью. Та же тема звучит и во многих сочинениях вьетнамских авторов.
Социальные конфликты эпохи обостряли критическое чутье писателей. Так, в 1771–1802 гг. во Вьетнаме огромный размах приобрела крестьянская война тэйшонов. Она ускорила развитие общественной мысли в конце века, оказала влияние на творчество современных поэтов, даже если сами они не включались в борьбу и занимали осторожную позицию.
Антифеодальный процесс уже назревал в эту эпоху, но большинство мыслителей Восточной и Юго — Восточной Азии развивали новые идеи в рамках традиционных философских систем, конфуцианства или буддизма. Так, выдающийся вьетнамский поэт Нгуен Зу, современник восстания тэйшонов, раскрывает «Стенания истерзанной души» (так называется его поэма) в категориях буддийских представлений о неотвратимой судьбе, но тут же вносит другую — антифаталистическую — интонацию, вкладывая в уста героя — тэйшона целую программу, утверждающую право человека самому решать свою судьбу. Лишь в отдельных случаях критика социальной неустроенности обретала смелость и остроту. Так, японский мыслитель Андо Сёэки отверг всякие компромиссы с официальной идеологией. Он выступил против конфуцианской догмы о предопределенности человеческой судьбы, против даосской догмы о том, что «дух бездонный не умирает», против буддийской догмы о «возрождении в новой жизни». Он стремился материалистически объяснить соотношения природы и человека, материи и сознания. «Лотос, — говорил Андо Сёэки, — как таковой не может существовать сам по себе, без той почвы — грязи, земли, где он растет».
Его главный труд называется «Подлинные законы природы». Понятие законов природы он переносил и на общество, объясняя несправедливость и жестокость властей забвением этих законов, а современный общественный порядок Андо Сёэки называл «противоестественным миром узаконенного беззакония».