It As Is - страница 8

Я встал и, чтобы получше его разглядеть, подошёл к окну. Честно говоря, я ждал, что голубь заметит меня и улетит, но он даже не тронулся с места, продолжая чистить белые, как рубашка менеджера среднего звена, перья. Клюв и лапки его были нежно-розовые, а чёрные глаза с жёлтой радужной оболочкой смотрели прямо на меня внимательно и спокойно.

Скорее всего, этот голубь заблудился, и, устав летать кругами в поисках родного питомника, сел на наш подоконник. Когда голубей выпускают в незнакомом месте, они, не видя своего дома, описывают небольшой круг. Если они снова не находят знакомых мест, то заходят на больший круг. И так далее, раз за разом увеличивая радиус траектории, пока хватает сил.

Было видно, что этот голубь привык жить среди людей. Единственное, что он видел от них — это корм, который давал ему хозяин. В него никогда не стреляли из рогаток и духовых ружей, никогда не кидали камнями. Ему не приходилось искать еду на помойках и спасаться от кошек. Возможно и сейчас ему казалось, что он находится в своей голубятне, и хозяин вот-вот принесёт ему и его сородичам корм.

Заметив, что я поднялся с места и что-то разглядываю в окне, мои коллеги начали по-одному вставать и заглядывать мне через плечо. Так мы всем кабинетом столпились напротив окна и разглядывали голубя на карнизе. А Миша, один из наших программистов, даже достал свой телефон и сделал несколько снимков. Скорее всего для того, чтобы запостить их в Твиттер или Инстаграм.

Надо сказать, что окна у нас не открываются, и поэтому не было никакой возможности согнать голубя с подоконника.

Вечерело, а голубь всё так же сидел на карнизе, смотрел на нас, чистил перья клювом и, должно быть, не понимал, что с одной стороны у него пропасть в двенадцать офисных этажей, а с другой — наши отёчные лица, так неумело изображающие заинтересованность в его судьбе. Необыкновенно красное заходящее солнце придавало его оперению нежно-розовый оттенок.

Уходя домой, я подумал, что было бы неплохо посмотреть на наш этаж с улицы, но, когда лифт довёз меня до первого этажа, я уже успел забыть про это.

Ночью мне снился странный сон.

Я стоял на первом этаже нашего офисного здания, посреди торговых центров, дорогих кафе и бессмысленных бутиков. Ярко светились витрины и стенды, фотомодели, как мумии, смотрели безжизненными глазами с плакатов на стенах, сладко пахло выпечкой из кондитерского отдела. Всё было как всегда, кроме одного.

Здесь не было ни души. Вообще. Казалось, что люди просто исчезли, ушли в один миг, бросив все свои дела.

Никто не стоял за прилавками, никого не было у касс, не расхаживали туда-сюда важные охранники. Модные девушки не примеряли кофточки в бутиках и не фотографировали на айфоны своё отражение в зеркальных стенах. Бабушки не считали монеты у стеллажей с продуктами. Подростки не сидели в обнимку на фуд-корте.

Я шёл по пустому коридору торгового центра, и рядом, в стеклянных дверях разнообразных отделов, шло моё отражение — бледное, сутулое и нескладное. Как я стал таким? Как так случилось?

Ведь когда-то я был совсем другим, маленьким, весёлым и довольным школьником с румяными щеками. Помню, как в один из бесконечных летних дней я сидел на траве возле дачного домика и кидал камушки в перевёрнутое ржавое ведро. Они чуть слышно ударялись о его стенки и беззвучно падали в траву. Тогда мне казалось, что камни — это снаряды катапульт, а ведро — это крепость, в которой укрылись мои враги. Смертоносные огненные шары врезались в неприступные стены, и вот-вот над осаждённой твердыней должен был подняться белый флаг…

Чем дальше я шёл, тем сильнее становилось странное ощущение чужого присутствия. Будто кто-то неотрывно смотрит на меня и оценивает, что же я буду делать.

Неожиданно люминесцентные лампы, так легко подменявшие ночь днём, начали моргать и гаснуть одна за другой, а вдалеке, посреди коридора, показалось нечто чёрное, огромное, напоминающее готового к прыжку зверя. Шаг за шагом, словно повинуясь чьей-то чужой воле, я приближался к нему.

Внутри меня всё похолодело. Откуда-то из глубины сознания пришло понимание того, что всё это лишь сон, и нужно только проснуться, и всё закончится. Как неумелый ныряльщик, ударившись о дно, может забыть, в какую сторону ему нужно плыть, чтобы оказаться на поверхности, так и я не помнил, как это — просыпаться.