Итальянская любовь Максима Горького - страница 11
Анна подумала, что нужно ехать домой. Рабочий день уже закончился. По дороге надо зайти в магазин и купить продукты. Что-то из полуфабрикатов. Готовить для себя – лень.
Италия. Окрестности Флоренции. Наши дни
Даниэла посмотрела на экран мобильного. Звонил Джованни. Она взяла трубку и пропела своим тягучим голосом, сводившим мужчин с ума:
– Алло!
– Привет!
– Да… – Даниэла приложила трубку к уху, закладывая в шейкер молоко и мороженое. Ей хотелось с утра освежающего коктейля.
– Ты меня слышишь?
– Да, я слушаю.
– То самое письмо… – Возникла пауза. – Мне толком не удалось узнать, кому оно адресовано. Я только узнал, что Даниэла, о которой говорится в письме, ваша родственница. Она была журналисткой, в двадцатые годы прошлого века работала в Москве.
– А что с ней сталось?
– Не знаю. Кажется, она умерла в конце двадцатых или начале тридцатых годов. Во всяком случае, данных о ней с тех пор никаких нет.
– Спасибо, Джованни! Ты очень мне помог.
– Мы сегодня куда-нибудь идем? – с надеждой спросил он.
– Не знаю. Если что, я позвоню.
Даниэла дала отбой и, взяв коктейль, прошла в комнату. Легла на диван. Жара еще не наступила, и утро дарило благословенную прохладу. Солнце только набирало силу. Даниэла любила солнце, его тепло, проникающее под кожу, золотистую дымку зноя, окутывающую город. От этого казалось, что здания и храмы парят в воздухе.
Даниэла вновь перечитала письмо. Теперь вопросов стало еще больше… Она никогда не слышала ни о какой Даниэле, ни об этой истории с русским писателем. Это что – семейная тайна? Надо попробовать расспросить об этом бабушку. Как это письмо оказалось у бабушки? Но начать нужно аккуратно, издалека…
Недолго думая, Даниэла набрала номер теле-фона.
Трубку бабушка взяла не сразу. Даниэла долго слушала гудки и уже хотела дать отбой, когда услышала голос, напоминающий шелест сухих цветов:
– Слушаю…
– Бабушка, это я. Даниэла, – торопливо заговорила она. – Я приезжала к тебе пару дней назад, но ты так очаровательно спала, что я не решилась тебя будить…
– И совершенно напрасно, я была бы рада тебя увидеть. Но как же я ничего не слышала?.. – сокрушенно вздохнула Мари-Роз.
– Бабушка! Я хочу приехать к тебе сейчас.
– Жду, дорогая. В этот раз я точно спать не буду.
Мари-Роз встретила ее в саду. На столике уже стояли кофейник, блюдо с булочками и ваза со свежими персиками.
В саду пахло розами и душистыми травами.
Даниэла подошла к бабушке и звонко поцеловала ее в щеку.
– Садись, – указала старушка на стул напротив.
Даниэла села, налила себе кофе и вопросительно посмотрела на бабушку:
– Тебе кофе налить?
– Одну чашечку я уже выпила, дожидаясь тебя. Но не откажусь и от второй.
– А это не вредно для твоего сердца?
– Доктора говорят, что для своего возраста сердце работает неплохо. Насчет всего остального – я – фаталист. Как твои дела, Даниэла?
– Супер!
– Романы? Поклонники? Ты в кого-нибудь влюблена?
Даниэла скорчила шутливую гримаску.
– Увы! Мужчины такие скучные… Когда знакомишься, вроде все о'кей. А потом… Быстро надоедает. Вот такая я ветреная. Никак не остепенюсь.
– Какие твои годы! Еще все успеется. А что с учебой?
– Наслаждаюсь каникулами.
– И то хорошо. Как мама?
– Отлично. Они с папой скоро едут в Ниццу. А потом – в Монако. Грандиозные планы на лето. Мама, как всегда, будет держать папу подальше от рулетки, а он станет рваться в бой.
Мари-Роз улыбнулась:
– Твой папа слишком ветреный.
Теперь улыбнулась Даниэла. Ей трудно было представить своего отца ветреным. Он словно уже родился банкиром: строгим, всегда в костюме, излагающим путаные формулировки с четкой ясностью. Единственное место, где папа иногда отрывался, – это Монако.
– Мама беспокоится обо мне…
– И напрасно! Всему свое время! – Бабушка махнула рукой, отгоняя красивую бабочку, прилетевшую в сад. – Я лично не беспокоюсь.
Даниэла заерзала. Нужно было плавно переходить к цели прихода.
– Твой кофе остывает, – заметила бабушка.
Даниэла отпила глоток.
– Не слишком ли слабый?
– Все отлично! – Она поставила чашку из тонкого фарфора обратно на стол. – Бабушка, я хочу тебя спросить… – Даниэла запнулась. Признаваться ли, что она прочитала письмо? Но другого выхода, похоже, нет.