Иван-царевич и титановый пес - страница 3

Сегодня стало плохо с моим воздушным фильтром уже на пятом часу работы; жарко, душно, ко мне словно вампир присосался. Мне не достаточно кислорода, не хватает даже слов. Чувствую, еще немного, мое сознание полетит куда-то вдаль, а сам я свалюсь – головой в булькающий дрекслер. У меня сегодня нет заначки, и если б была, то хароны появятся лишь через пару часов.

Одновременно с этой немощью ощущаю, будто растекаюсь и расплываюсь по всей этой полости. Мир вокруг меня дрожит, колеблется, раздувается и сдувается в такт моему натужному дыханию. И кибоксы, и франки, и спиннеры, и дрекслеры и все остальные объекты становятся бледнее, тоньше, словно бы узором на пленке. При вдохе они стягиваются все в точку, находящуюся внутри меня, при выдохе исходят из этой точки. Я просто точка в пустоте. Минимум сознания.

Я, находясь на грани нокаута, словно выдохнул себя в того кибокса, который стоял неподалеку, и очутился в биомеханической тесноте его тела, с его спинтронными мозгами, гидравлическими приводами и человекоподобной кровеносной системой. Чувствую карбонопластик с его плотно упакованными цепочками атомов углерода; из него, в основном, и сотканы биомехи этого типа. Дальше – больше. Вливаюсь в системную шину кибокса, меня словно подгоняет электронный ветер – и осязаю пульсации, проходящие через нее; отсчитываю их частоту, протяженность, силу. Как будто в моем неокортексе гнездятся необходимые для этого интерфейсы. Однако, в отличие от визуализации, присущей обычным киберреальностям, упор сделан на тактильные ощущения, осязание. Я вмешиваюсь в поток сигналов и обработчик прерывания переводит операционку кибокса в режим отдыха.

Краем глаза замечаю, как кибокс, застыв в прострации, шепчет: «Останов – причина выясняется». Мое тело срывается с места как бумажка под порывом ветра. На меня бросается франк-охранник, собираясь прижучить меня разрядом тазера. Пока собирается, сам попадает в мой сачок и улетает в котел, оставив свое оружие в подарок. Дюжина кибоксов вяло пытаются затормозить меня, но лишь тыкаются друг в дружку и неловко пытаются выкрутить друг другу руки.

Мономолекулярные дисплеи, сидящие как линзы на моих глазах, показывают сейчас не инструкции, а виртуального Кубхана. Он как настоящий, только в руке его блещут молнии: «Немедленно вернитесь на свое рабочее место или вы будете брошены в котел».

Мимо пролетает ковш загрузчика – перемахиваю на него, по пути откидывая ногой франка-охранника – каблуком ему в лоб на долгую память. Ковш поднимается наверх и я вместе с ним – мимо монорельса, по которому скользят транспортеры, мимо ремонтных трапов; соскакиваю на один из них. Из последних сил отсчитываю ступени наверх, всерьез задыхаюсь, но вскоре мне становится легче бежать; значит, сила тяжести искусственная и убывает. Однако на хвост мне уже сели. Снизу по трапу поднимается, пуская пар, патрульный спиннер и сверху спускается еще один. У этих биомехов нет лица, только керметовый панцирь, напечатанный на 3D-принтере, и челюстеруки-хелицеры, с которых свисает ядовитая слизь метаболитов; тело сегментировано на головогрудь и брюхо, шесть конечностей с клешнями, перекусывающими даже арматуру.

Заряда у тазера достаточно, стреляй – не хочу. Да только спиннер прыснул чем-то эластично-полимерным, что, намертво приклеившись адгезионным кончиком к моему трофейному оружию, выдернуло его. Чем теперь обороняться – даже соплей нет. Я вспоминаю, что у меня там в рюкзачке – всё ж свое ношу с собой, потому что не знаю, где удастся прилечь после смены. Две пластинки комбикорма, выработанного на механохимической фабрике из откровенного кала, плюс мочалка-грязеедка.

Я как будто в прострации, время растянулось резиновым жгутом; «выдыхаю» себя в того спиннера, что снизу, и достаю того, что спереди – ощущаю паутинки электромагнитных взаимодействий в их «мозгах», а затем словно пучок пульсирующих нитей оказался в моих руках. Я их что, хакнул, получается? Единицы и нули пульсациями стекают по моим пальцам. Мыслительная схема у скиннеров, похоже, попроще, чем у кибоксов; эмоциональной матрицы вообще нет. Пробую самостоятельно задать пульсациям силу и частоту; с третьей попытки сымитировал прерывание для процессора, передав код ошибки от контроллера челюстерук. Спиннеры дружно перешли в режим тестирования, их хелицеры заплясали как руки дирижера. Откуда это словцо – «дирижер», кто это? В любом случае, пора ускользать.