Иван Калита - страница 6

Время не обмануло его ожиданий. В последних числах мая следующего, 1302 года гонец привез в Москву долгожданную весть о том, что Иван Дмитриевич преставился, отказав перед смертью свою вотчину Даниле. Московский князь немедля отправился вступать во владение новым стяжанием, захватив с собой изрядную дружину. Вскоре он убедился, как уместна была его предусмотрительность: подъезжая к Переяславлю, князь Данило узнал, что в городе уже засел Андрей — великий князь не оставлял надежды прибрать к рукам столь ценное владение. Отвергнув совет воевод, призывавших послать за подкреплением, Данило Александрович решил действовать столь же безоглядно и нахраписто, как и его брат. Среди белого дня, не дав великокняжеским воинам оправиться от изумления, московская рать въехала в Переяславль через открытые ворота и без какой-либо борьбы заняла княжий терем.

— Что же ты, брате, на чужой каравай позарился? — с мягкой укоризной сказал князь Данило, входя к застигнутому врасплох в своей светлице Андрею. — Ужели тебе мало великого княженья? Тебе ведь ведомо, что Иван отказал Переяславль мне.

Андрей Александрович был сильно напуган, но старался держаться с подобающим его сану достоинством.

— Иван не имел права составлять такую духовную, — пробормотал он, отводя глаза в сторону. — Уделы должны передаваться по старейшеству.

— Вот как! С каких это пор хозяин стал не вправе распоряжаться своим достоянием по собственному благоусмотрению? — язвительно усмехнулся князь Данило и тут же сменил тон, заговорив жестко и требовательно: — Вот что, Андрей. Ты мне брат, и я не хочу, чтобы промеж нас пролилась кровь. А потому убирайся-ка ты отсюда подобру-поздорову и думать забудь о Переяславле: отныне это мое владение, мое и потомков моих — из рода в род, до скончания мира. Остерегайся встать на моем пути!

Андрей слушал брата с выражением страха и ненависти на продолговатом, с острыми выпирающими скулами лице.

— Ты думаешь, я не найду на тебя управу? — запальчиво крикнул он, возвышая голос до фальцета. — Прямо отсюда я поеду в Орду, и тогда поглядим, чьи потомки будут здесь княжить!

— Скатертью дорога! — сдерживая гнев, молвил князь Данило и, не видя смысла в продолжении разговора, покинул горницу.

Приняв власть над Переяславлем, Данило Александрович поручил его заботам старшего сына Юрия.

Смерти Данилы Александровича не ожидал никто: московский князь не был стар и никогда не давал близким повода тревожиться о его здоровье. Тем не менее, уложенный в постель пустяковой, как всем сперва показалось, простудой, он вскоре покинул свою опочивальню на плечах бояр, покоясь в гробу из красного дерева, обитого изнутри черным аксамитом. Когда на сороковой день, по обычаю помянув отца, молодые князья разошлись вечером по своим покоям, Иван долго сидел один, глядя на плещущий в очаге огонь. Иван был четвертым, предпоследним сыном князя Данилы и едва вступил в возраст, когда отрок постепенно начинает превращаться в юношу. Тяжело остаться в эти годы без отца, но когда отец и сын так близки друг с другом, как был близок с Иваном князь Данило, потеря эта тяжела особенно. Даже внешне Иван походил на отца больше, чем остальные Даниловичи, — та же широкая коренастая фигура, те же карие совиные глаза; вот только ростом Иван пошел в мать — рослую статную княгиню Евдокию: несмотря на юные лета, он был уже на добрые полголовы выше своего приземистого родителя. Данило давно выделил Ивана среди остальных своих чад, и по иронии судьбы случилось это в самый, пожалуй, горький для Данилы день. Немало лет прошло уже с того дня, но сейчас все происходившее тогда перед глазами Ивана — все, вплоть до последней мелочи — снова возникло в его сознании, как если бы ему довелось вновь пережить события того давнего дня — всего лишь одного дня, крошечной, едва заметной зарубки на бесконечном древе жизни...

Гридница московского княжьего дворца. Высокие окна с разноцветной слюдой. На синем сводчатом потолке застыли, раскинув крылья, огненно-красные сказочные птицы. Длинные лавки вдоль стен заполнены осанистыми, богато одетыми мужами. Данило Александрович, молодой еще человек с короткой черной бородкой и не распаханным пока морщинами лицом, сидит в своем стольце, положив локти на изогнутые лебяжьими шейками ручки; его хмурый, озабоченный взгляд рассеянно блуждает по лицам присутствующих. Великую беду накликал на Москву князь Данило, по доброй воле отворив ворота города татарской рати, которую брат Андрей выпросил у хана Ногая для того, чтобы покарать своего давнего недруга — великого князя Дмитрия Александровича. Верил князь — от союзников брата ему зла быть не может. Но разве бешеные псы разбирают, на кого накинуться? Данило Александрович понял это только тогда, когда в княжеских покоях стало нечем дышать от окрасившего воздух в сизый цвет въедчивого дыма, а объявшее город огромное зарево, как свернувшаяся кольцом огромная змея, всю ночь зловеще извивалось вокруг Боровицкого холма. Когда татары покинули разграбленную и сожженную ими Москву, князь созвал ближних бояр, чтобы сообща поразмыслить, как совладать со свалившимся на них страшным несчастьем.