Иван Опалин. 11 книг - страница 5
— У вас ведь сохранился билет? — очень вежливо спросил Опалин. — Покажите, пожалуйста.
Но у Нины не было билета, потому что их с Ленкой провели в Большой тот самый наркомовский старик и Былинкин.
— Мы по контрамарке прошли…
— Мы? Вы были не одна?
— Да, я с Ленкой была… Елисеевой…
Во двор, гудя, въехал видавший виды автобус для перевозки заключенных, а за ним вкатила и карета «Скорой». Сейчас меня арестуют, обреченно подумала Нина. Ночью, возле воровского притона, одна, без документов, с подозрительной историей о «Сусанине»… Опустив глаза, она только теперь заметила, что ее пальто заляпано грязью. «Правильно: я же лежала на земле, а кругом стреляли… стреляли…» И принялась машинально чистить пальто, избегая смотреть Опалину в глаза.
— Маслов!
— Я, Иван Григорьич…
— Проводи гражданку до дома. Проверь…
— Иван Григорьич, а как же…
— Мы тут без тебя справимся. Терентий Иваныч! Зовите понятых, будем производить обыск в доме гастролеров… Лиза, вы нам больше не нужны, идите к себе. Костя!
— Да? — Рыжий Маслов обернулся.
Вполголоса:
— О вежливости не забывай…
— О, а вот и царская карета, — захохотал Храповицкий, глядя на неказистый автобус. — Что ж, передам привет… барону Тыльнеру… старые знакомые, как-никак! В гимназии за одной партой сидели!
— Ты, мразь… — начал Юра, вспыхнув.
— Тихо, тихо, Юра, — вмешался Опалин и повернулся к Храповицкому: — С таким, как ты, Георгий Федорович не то что за одной партой, а в одном нужнике сидеть не будет… Пакуйте их, ребята.
В дверях большого дома толпились встревоженные жильцы. Лизу, вернувшуюся к подъезду, засыпали вопросами. Уцелевших бандитов вели в автобус, к раненому подошел доктор, а Нина шла прочь в обществе хмурого Кости Маслова с непередаваемым ощущением человека, которому не дали досмотреть последний акт захватывающей пьесы. И хотя все вроде бы уже кончилось и никаких сюжетных поворотов больше не предвиделось, ощущение незавершенности происходящего упорно не покидало Нину.
Глава 2. Квартира 51
— Что с ней, вы поругались?
— Нет, мы познакомились.
Из фильма «Сердца четырех», 1941
Нина изнывала от любопытства. Она понимала, что таинственный Опалин — главный и именно ему подчиняются и рыжий Костя, и Юра в кожаной куртке, прыгнувший сквозь стекло, и те двое, схватившие Веника, и флегматичный Елагин, и даже седой Терентий Иванович, который вроде бы не принимал участия в перестрелке, но явно играл важную роль. И еще была Лиза, о чем-то шептавшаяся с милым Ванечкой, изображавшим опустившегося забулдыгу. Лиза Нину тоже очень интересовала — но больше всего, конечно, заинтриговал ее сам оперуполномоченный Опалин, человек со шрамом, с легкостью преображавшийся из пропойцы в агента уголовного розыска. Пожалуй, Нина могла пожертвовать своим беретом, чтобы узнать, есть ли что-нибудь между Опалиным и Лизой, а если есть, то что именно. Но, разумеется, нельзя вот так сразу спрашивать о том, что тебя на самом деле волнует.
— А вы все из МУРа? — начала Нина и тотчас пожалела, что выбрала для завязки беседы с хмурым Костей такой нелепый вопрос. Во всяком случае, услышав вопрос, ее спутник слегка поморщился.
— Вам-то что? Тем более если вы ни при чем…
— Я ни при чем, — с готовностью подтвердила Нина. — Сюда… Я вот здесь живу, в двенадцатом доме.
— Какой этаж?
— Четвертый. Квартира пятьдесят один.
— Квартира коммунальная?
— Д-да.
Костя тяжело вздохнул, словно больше всего на свете не любил коммунальные квартиры, а особенно те, которые расположены на четвертом этаже в домах под номером двенадцать.
— Ну и постарались вы, — пробурчал он. — Влезли, чуть всю операцию нам не сорвали…
— Я же не знала! — вырвалось у Нины. — Я подумала — пьяный во дворе, ну и решила его обойти…
Костя поглядел на ее обиженное лицо, на темные кудри, выбившиеся из-под белого берета, на блестящие глаза, ничего не сказал и только головой покрутил, как недовольный кот.
— А что теперь с ними будет? — отважилась спросить Нина, пока они шагали через двор к ее дому.
— С кем?
— С этими… которых вы схватили.
— Ну, на расстрел они точно набегали, — буркнул Костя, насупившись, — а там как суд решит. Правда, сейчас с ними уже не цацкаются, это раньше всё рвались их перевоспитывать. — И так нехорошо усмехнулся, что у Нины пропала всякая охота расспрашивать дальше.