Иван — я, Федоровы — мы - страница 24

Наконец в глубине сада показался лейтенант… Он повернул на дорожку и, возможно, наступил бы на ветку, но тут его окликнул комиссар и, подойдя, спросил:

— У Сологуба был?

Дымов кивнул.

— Может, санинструктора возьмешь? Ранит кого…

— Ну, знаешь, баб мне не надо. Война это или детский сад?

Улыбнувшись, комиссар ушел. Лейтенант постоял в задумчивости, шагнул и наступил на ветку. Ваня, радостный, подскочил к нему.

— Черношейкина и Кухту ко мне! — приказал лейтенант.

— Есть! В разведку их берете?

— Откуда знаешь?

— Знаю…

— Нюх разведчика у тебя есть.

— Так точно! — Козырнув, Ваня убежал.

Дымов прилег под куст. Мимо, чеканя шаг, прошла Аня, поприветствовала его по всем правилам устава. Приподнявшись на локте, он посмотрел на нее удивленно… Аня четко повернулась:

— Вы что-то хотели мне сказать, товарищ лейтенант?

— Нет…

— Тогда разрешите идти?

— Идите.

Дымов не мог понять, что произошло с Аней-санинструктором. Почему вдруг она прониклась к нему таким уважением? И где она так обучилась строевой?.. Прямо залюбуешься! А Дымов, хотя и был лейтенантом ускоренного выпуска, понимал в строевой толк.

К замечтавшемуся лейтенанту подошли Черношейкин и Кухта. Кашлянув, доложили о своем прибытии. Дымов обернулся и, смущенный тем, что они могли прочесть его мысли, подчеркнуто строго распорядился:

— Пойдете со мной. И ваши два расчета тоже. Возьмете сухой паек на три дня. И чтобы автоматы, гранаты и все прочее было в порядке. До вечера спать.

Солдаты ушли, а Дымов, завалившись под куст, все думал о девушке.

Ваня принес кашу в начищенных до блеска котелках и терпеливо, с волнением ожидал, пока «его лейтенант» поднимет на него очи. Тот потянул носом на запах каши с тушенкой и наконец заметил котелки.

— Ты надраивал?

— Ага. Ваш и свой. — Ваня, довольный, протянул Дымову котелок.

— Чего ты мне все: «вы», «ваш»… — заметил лейтенант, уничтожая с аппетитом кашу. — Когда одни, говори мне «ты».

Совсем счастливый, Ваня присел рядом и, принимаясь есть, спросил:

— А чего эта самая к тебе подходила? Вышагивает, как гусыня!

— Анька?

— Ну да.

Дымов довольно усмехнулся:

— Хочет идти со мною.

— И ты ее возьмешь? — возмутился Ваня.

— Не говори так. Она, знаешь… Одним словом, дисциплина. И шаг печатает — залюбуешься.

— Тоже мне… дисциплина!

Дымов нахмурился и протянул ему недоеденную порцию каши:

— А котелок мой замажь. С таким зеркалом быстро попадешь на мушку.

Мальчишка даже растерялся от неожиданного поворота:

— Я что… Я могу замазать. И мой тоже?

Увидев, как у парня задрожал подбородок, Дымов, потягиваясь, сказал уже мягче:

— Как хочешь… Я храпану. Разбудишь, когда солнце скроется. — И улегся.

«И черт меня дернул за язык заговорить с лейтенантом об этой Аньке! — клял себя Ваня. — Если бы не она… он, может, и взял бы меня с собой». Ваня так расстроился, что, забравшись в гущу кустов, просидел там целый час. Потом, увидя Филина, выскочил из своего убежища и преградил ему дорогу:

— Товарищ комиссар, разрешите обратиться до вас?

— С лейтенантом хочешь идти?

Ваня изумленно посмотрел на комиссара:

— Подходящая у вас фамилия!.. Он, филин этот, и ночью даже видит…

Комиссар рассмеялся:

— Чего ж тут не видеть!..

Ночью, когда скрылась луна, разведчики тихо уселись в лодку. Ваня стоял рядом и ожидал, что скажет Дымов, но тот только пожал ему руку…

Несколько ночей кряду разведчики переплывали Дон у взорванного моста, но обнаружить наших не удавалось; зато утащили из-под самого носа у немцев те самые пушки, которые лейтенант с комиссаром спрятали в пойме, и переправили их на плотах.

Потом Дымов вел разведку выше по Дону, и Ваня опять не уходил от берега. Пехотинцы, занимавшие здесь оборону, уже привыкли к нему.

Проводив разведчиков, Ваня обычно устраивался под свисающим в воду пологом густых зеленых ветвей ивы. Наблюдать надо было скрытно — немцы периодически освещали речную гладь ракетами. Здесь же прикорнув, Ваня пробуждался задолго до рассвета и сидел, прислушиваясь к ночным звукам. В это время особенно смаривал сон, даже немцы не бросали ракет и не простреливали трассирующими пулями Дон. Вот тогда и раздавался легкий всплеск, будто играла у поверхности рыба. Ваня знал: это возвращались разведчики. Он помогал им бесшумно вытащить лодку, спрятать в прибрежных кустах, потом вместе с ними ел вкусный разведпаек и укладывался спать на пахучее сено в блиндаже. Но в эту ночь он не сомкнул глаз: какая-то тревога овладела им… Пора разведчикам уже возвращаться. Но сколько он ни вслушивался — никакого всплеска.