Иванов-48 - страница 15

стр.

— А какие там женщины? Хуже полек?

— Разные. Ассортимент неплохой».

Наглость требуется — писать такое.

А вот химия войны — тут все иначе. Автор — академик, он знает, о чем писать.

Пишет, например, о том, как побеждать врага. Новые времена пришли. Теперь для победы одних только людей мало. Нужны сталь, уголь, нефтепродукты, марганец, никель, вольфрам, золото. Мы вот фашистов раздолбали, пусть не в два года, как хотелось, зато вчистую. Не зря теперь гоняют Полярника по лесам и горам, чтобы впредь не считать каждую тонну меди и кобальта. Вот идет, скажем, бой между танковыми частями и бронированными машинами. Хром и никель, марганец и молибден придают устойчивость танковой броне, ванадий и вольфрам, молибден и ниобий входят в состав самых прочных осей, передач, гусениц. Хромовые краски со свинцом окрашивают боевые машины в защитный цвет; свечи в моторах — из керамики с чистым бериллом; особое стекло с добавками бора позволяет водителю хорошо видеть своего противника, несмотря на дикую пляску встречных прожекторов…

Но почему это Слепухин назначил встречу в гостинице?

Вдруг пришло в голову: а если кто-то нашел мою тетрадь?

На улице или на почте, уж не знаю где. Нашел и заинтересовался. Вот, скажем, написано в тетради: «видел НТ», а кто такой (такая) этот НТ? Почему не назван человек по-человечески. И почему так много записей о Сталинских лауреатах?

Пытался переключиться на химию войны.

«На тонких стальных тросах, мешая пикирующим самолетам, упруго колеблются защитные воздушные шары, наполненные водородом. Улавливая звуки далеких моторов, особые слухачи при помощи селеновых и цезиевых мембран даже сквозь низкие тучи определяют положение налетающих коршунов и автоматически выбрасывают в их сторону ярко мигающие желтовато-красные звездочки, то вспыхивающие, то потухающие, начиненные рядом ослепительных составов, в которых соли кальция играют особую роль. Десятки ярчайших лучей вонзаются во тьму неба. Золото и палладий, серебро и индий — вот металлы, отблеск которых играет на отблескивающих в прожекторных лучах длинных дюралюминиевых птицах…»

Золото и палладий, серебро и индий.

Как тут писать книжки, если знаешь мало?

Вот написал одну, считал — хорошую, а Полина вскользь отозвалась: «Говна-то!» Вот только-только начались у них отношения, а Полина и тут: «Ребенка хочу. От Полярника хочу». У кого же учиться? Может, у селькора Ептышева.

Саранкин с третьей улицы говорит тянет на юг да кто ж его пустит?

Ни правительство ни жена всю жизнь только и дрался с другими скотниками.

А у Федора да Степана да у того который Ты в карманах всегда брага в бутылке готовься к бою против крепких кулаков Саранкина.

Мало ли куда хочешь юг большой куда б ни хотел ехать думай про дом.

Обустраивай огород участок палисадник двор а то все кинутся на далекий юг.

Вот стоял храм посереди села раньше на него крест животворящий клали а теперь колокол с конюшни зовет и Машка Малинкина под тот звон картошку посадила и мужа посадила беспокойная женщина все ей хочется нового.

А чего людям надо стою дивлюсь у нас одних одуванчиков сколько.

На юге столько пальм не найдешь они волосатые как звери а одуванчик любовь держит мы на одуванчиках в любой войне выстоим у нас три-четыре урожая одуванчиков в лето зачем нюхать одеколон когда одуванчики вокруг.

А скотники Федор да Степан да этот который Ты сами как скот.

Коровы в круг встали хвостами друг к другу приткнулись смотрят на них кто кого.

Вчера больше всех скотнику Ты досталось.

11

Утро началось со снегопада, по стенам играли отсветы.

Потом заорал инвалид. Думали, припадок у человека, а он выскочил в коридор в кальсонах, рубаха расстегнута до самого пупа, да и пуговицы не все. В одной руке ножницы, в другой — газета. Заорал: «Ну, все, Аза! Отговорила ты свое! Все теперь впоперек тебе. Жить вековечно в одной своей комнате, хоть еще семерых роди!»

«От тебя, что ли?»

«Захочу, и от меня родишь!»

Похоже, инвалид Пасюк сдернулся с ума.

«Смотрите! — тыкал ножницами в газету. — Страхов! Вот! Товарищ Страхов! Геолог, не просто так. Видите? — Отмахивался от выглянувшей в коридор Француженки: — Написано, что ученый. Он искал руду и нашел. И дали ему за это Сталинскую премию! А вот Ренгартен, откуда знаю, кто он такой, советский, наверно, как наша Фрида. И Чернов, у того про кислотность почв…»