Иволга - страница 9
***
Завтра выпускной бал. Окончена школа. Сданы все экзамены. Даша примерила платье и покрутилась у зеркала. Хорошо, что она послушала бабушку и выбрала наряд бирюзового цвета: этот оттенок замечательно подчёркивал необычный цвет её глаз. Даша распустила волосы, тряхнула ими.
«Подкручу локоны на крупные бигуди, сбрызну лаком и больше ничего не стоит делать». В голове всплыл недавний разговор с бабушкой. Как-то она спросила:
– Какого цвета моя шевелюра?
Вера Фёдоровну долго раздумывала и неуверенно ответила:
– Как прозрачный липовый мед.
Иволга критически осмотрела себя
«Кроме глаз цвета бирюзы, ничего примечательного нет: обычный рот, нос, брови и волосы непонятного цвета, – рассуждала она, немного лукавя перед собой. – Лицо нужно сделать ярче», – и, взяв косметику, усердно принялась наносить макияж.
Результат разочаровал: насыщенные краски теней и губной помады придали лицу вульгарность и простоту. Даша смыла косметику. Выбрав светло-голубые тени, чуть коснулась кисточкой век. Рука неуверенно нанесла еле заметную подводку, подкрасила ресницы.
«Вот теперь другое дело», – ей не хотелось признаваться, что лицу достаточно своих красок.
Иволгу сердил румянец на щеках, как у матрешки, и сочная окраска губ, из-за которой не подходила никакая помада. Когда же она подкрасила коричневые брови чёрным карандашом, то стала выглядеть, как Марфушенька из сказки «Морозко». Умывшись в очередной раз, решила эксперимент с косметикой продолжить завтра.
В предвкушении завтрашнего бала Даша взялась за уборку дома. Радость от предстоящего выпускного омрачалась болезнью бабушки. Семьдесят два года – это не пустяк. Вера Фёдоровна попала в больницу с банальной простудой, но температура почему-то не снижалась. Не уменьшилась она и через неделю, и через две. Врачи забеспокоились и положили её в стационар на лечение. В больнице Вера Фёдоровна находилась уже восемь дней и пока изменений к лучшему не происходило. Даша собиралась поехать к ней после обеда, но неожиданный звонок изменил планы. У всегда спокойной бабушки дрожал голос. Она умоляла внучку приехать в больницу немедленно.
К десяти часам утра воздух прогрелся до плюс тридцати. В переполненной маршрутке было нечем дышать. Иволга ненавидела жару. Сарафан прилип к спине, капли пота струйкой стекали по позвоночнику. Даша проскользнула на освободившееся место у окошка. Сразу стало легче: ветерок обдувал разгорячённое лицо. Закрыла глаза, наслаждаясь прохладой. Рядом села потная женщина, но тотчас вскочила, бормоча:
– Вторая свеча за месяц, откуда их столько?
Даша лениво подумала: «Кто-то ещё свечи использует».
К трехэтажному зданию больницы она почти бежала. Пока лавировала среди припаркованных на стоянке машин, в голове билась только одна мысль: «Что случилось?»
На подходе к приемному покою она притормозила. Решила немного отдышаться. Больница, построенная лет пятьдесят назад из белого кирпича, и сейчас выглядела нарядно. В течение многих лет в здании делали только косметический ремонт. А недавно поменяли деревянные окна на современные пластиковые и поставили новые двери. Строение окружали высокие деревья, посаженные сразу после окончания строительства больницы. В холодке Даша успокоилась и решительно открыла входную дверь. Медсестры на посту не было. Она немного подождала, морщась от запаха лекарств, хлорки и еды из столовой, и решилась идти в палату без разрешения.
В полутени задёрнутых штор Даша не сразу узнала бабушку: за одни сутки та разительно изменилась. На узкой кровати лежала худенькая старушка. Нос заострился, глаза ввалились, кожа на лице посерела, аккуратно выкрашенные волосы, свалялись и поредели.
– Бабушка, что с тобой? – спросила перепуганная внучка.
– У меня осталось мало времени. Выслушай внимательно и не перебивай, – прошелестел тихий голос.
Даша наклонилась ниже.
– Да, бабушка?
– Прости меня за ложь. У тебя нет проблем со зрением, – прошептала Вера Фёдоровна. – Ты и в самом деле видишь одних людей, окруженных чернотой, а других светящимися. Почти у всех в нашей семье был этот дар, но он очень опасен. Мы чем-то мешаем «чёрным» людям и они уничтожают нас. Я хотела тебя спасти. Совсем крохой увезла от родных, а когда твой дар проявился, сказала, что это дефект зрения. Двенадцать лет мы жили спокойно: я больше не видела «тёмных» людей. То, что вокруг соседки исчез туман, приписала изменению в лучшую сторону. Не догадывалась, что окончательно потеряла свой дар, а ты, взрослея, не говорила больше, что видишь нечто странное. Так мы и жили в неведении. Нас долго не трогали, но сейчас опять что-то произошло, и они снова начали действовать. Теперь понимаю, почему соседка последний месяц без конца звала пить чай. Она потихоньку травила меня, а я ничего не подозревала, пока не попала в больницу. Здесь мне стало ещё хуже. Этой ночью я проснулась и увидела врача, склонившегося над моей кроватью. Он был «чёрный». Щупальца из тумана от него тянулись ко мне и вытягивали жизненные силы. Я увидела это. Видимо, в момент опасности дар снова проявился, жаль, что так поздно.