Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2 - страница 9

Нам вдалбливали и лжеучения. Я совершенно четко помню, как по ботанике мы изучали учение Лысенко, его яровизацию, его имя приравнивалось к мировым светилам науки, и ни слова не упоминали о Н.И. Вавилове. Вавилов был всемирно признанным учёным, его коллекции семян, собранных со всех континентов планеты, стоят триллионы долларов и только сейчас начинают находить применение. Лысенко – неуч и подхалим. С его подачи был варварски убит Вавилов. Но такова была пропаганда!

И, наконец, Елена Никитична. Её уроки русской литературы похожи были на спектакль одного актёра. Она совершенно свободно читала наизусть многие внепрограммные стихотворения и цитировала прозу. Иногда, мы слушали пластинки с отрывками из оперы Чайковского «Евгений Онегин». Когда проходили это сложное произведение, арии Ленского действительно помогли мне понять лирический романтический образ поэта… Я помню, следуя информации того времени, Елена Никитична говорила нам о «врагах народа» – Анне Ахматовой, Марине Цветаевой. Но потом сокрушалась, какие же мы были слепые. И уже в Алмате она читали нам Ахматову и Цветаеву. И всё же, она воспитывала у нас свободу мысли, умение фантазировать. Мы писали много сочинений на свободную тему и потом обсуждали. Моё сочинение «Будущее нашего города» обсуждали в классе, и самое удивительное, что многое сбылось почти точно.

В 8-м классе у нас часто замещал Елену Никитичну преподаватель русского языка и литературы из школы №1. Он обещал нам: кто будет хорошо учиться, летом повезёт на экскурсию в Москву. Я очень старалась, часто ходила к Елене Никитичне не только заниматься, но и помогать ей по хозяйству. У неё было две девочки Таня и Наташа (Тане – 6, Наташе – 3 года) и больной муж. Виктор Ефимович страдал неизлечимой болезнью рассеянный склероз. Даже в описании этого заболевания отмечается мнительный, тяжёлый характер больных. Трудно даже передать словами, в какой тяжёлой обстановке они находились. Он шипел как дракон и на Елену Никитичну, и на девочек. А сам постепенно словно таял. Если представить образ Павки Корчагина в предсмертный период, то это копия Виктор Ефимович. Он с трудом передвигался, ему вынуждены были приобрести инвалидную коляску. Без содрогания невозможно вспомнить ту коляску на высоких колёсах с рычагами впереди, его тяжёлый взгляд глубоко впавших черных глаз, скулы, обтянутые кожей. Я боялась его, и всё же почти каждый день приходила, убирала в двух малюсеньких комнатах, иногда стирала одежду Тани и Наташи, что-то приносила из продуктов. Елена Никитична сама была больна язвой желудка. Она вынуждена была определить Виктор Ефимовича в дом инвалидов.

Директор нашей школы был брат Виктор Ефимовича, Леонид Ефимович. Он устроил скандал, обвинив её в том, что она как жена должна была ухаживать за мужем до последнего. Елене Никитичне тут же на работе стало плохо, её увезли в больницу. У неё перфорировала язва желудка. Ей сделали резекцию желудка. Мы с мамой и соседи напротив, Марченки, ухаживали за девочками. Недели через две Елена Никитична вернулась домой. Конечно, ей ещё долго нельзя было поднимать тяжелого. Но скоро она впряглась в свой обычный ритм. Эти стопы тетрадей… Несложно представить преподавателя русского языка и литературы. А потом до 2 или даже до 3 часов ночи – подготовка к урокам и проверка тетрадей.

После окончания 8 класса преподаватель русской литературы Фёдор Никонорович Божно выполнил своё обещание. Каким-то образом он договорился с одной из московских школ и нас разместили бесплатно в Москве. Боже мой, сколько было впечатлений! На ВДНХ, в Третьяковке, в парке Горького, в Кремлёвских палатах – везде побывали, и, конечно, в Мавзолее. Тогда ещё Ленин и Сталин лежали рядом. Возили нас в МГУ. В это же время туда приехала вьетнамская правительственная делегация, и мы даже общались с живым Хо-Ше-Мином. Я много раз была в Москве во взрослой жизни, но первое путешествие было самое запоминающееся.

Иногда мы бегали на вечера в школу №1. Там всегда были очень интересные литературные и музыкальные вечера, математические олимпиады, фестивали школьной художественной самодеятельности, и я в них иногда участвовала. Я помню первый послевоенный выпуск. Все взрослые, действительно таких красивых учеников я больше не видела никогда. Как они красиво кружились в вальсе или танго, может быть как на светских балах. В школьные годы я ни разу не танцевала. Но любила смотреть, когда танцевали эти ребята. Многие из них после окончания школы, когда приезжали на каникулы, приходили в школу и устраивали специальные вечера с танцами, я старалась их посетить. Я помню, как элегантно танцевал Виля Мирошниченко с Мариной. Так легко и элегантно они кружились в вальсе, временами все расступались, потом присоединялись другие пары.