Из боевого прошлого (1917 - 1957) - страница 21

Я внимательно прислушиваюсь к разговору товарищей. Здесь почти в полном составе наше николаевско-сормовское землячество: Иван Чугурин, Скороходов, Николай Свешников, Мульгин, Иван Попов, Агния Ивановна Яновская — работница завода «Новый Промет» — и много других знакомых товарищей. Но есть много и незнакомых. Кто они и где работают, мне рассказывают товарищи Бабицин и Кривоносов.

Ровно в одиннадцать часов пришел представитель Петроградского комитета партии.

— Сейчас начнут,— толкнул меня товарищ Бабицин, но он ошибся. Массовку не начали. Представитель комитета развернул принесенный с собой бумажный пакет и рассыпал по поляне окурки, скорлупки от семячек и другой мусор. На наши недоуменные взгляды он сказал: «Это маскировка, если полиция пронюхала о нашей массовке и приедет сюда, то подумает, что мы уже ушли»,— и тихо добавил: «А теперь пошли за мной». Мы молча двинулись в глубь леса, и, когда прошли с полкилометра, он шепотом произнес: «Дальше надо идти по одному. Смотрите, тропинка узенькая, по обеим сторонам густое, глубокое болото». Мы молча, быстро, но без особой суеты встали друг за другом и пошли длинной ровной цепочкой. Под йогами мягкий, как пух, мох, местами он расползается в разные стороны, а в нос бьет запах затхлого болота. Но вот мы на довольно широкой поляне, окруженной со всех сторон густой порослью.

— Тут живо лихорадку схватишь,— бурчит себе под нос Мульгин.

Ему никто не ответил. Каждый старается подобрать себе поудобнее местечко. Когда все устроились, в тишине раздался голос докладчика.

Он говорил о том, что уже третий год идет война и миллионы самого работоспособного населения оторваны от производительного труда, от семей и проливают кровь за чуждые им интересы. Самодержавный строй, говорил докладчик, прогнил до основания, страна переживает разруху, голод, эпидемии. Она стоит перед катастрофой, и, чтобы предупредить ее, нужно уничтожить существующий строй. Пришло время выступить на улицу и сказать рабочим, крестьянам, солдатам нашу большевистскую правду, и сказать так громко, чтобы ее услышала вся наша страна, весь мир. Мы с вами не пацифисты, продолжал докладчик, мы не должны только вздыхать о мире и ограничиваться пропагандой мира, как это делает большинство оппортунистов и даже левых социал-демократов во всех воюющих странах. Мы с вами и не оборонцы, какими являются плехановцы. Мы стоим за активную революционную борьбу, за свержение власти империалистической буржуазии и помещиков, за превращение войны империалистической в войну гражданскую. Это значит, что рабочие, крестьяне, одетые в солдатские шинели, должны повернуть свое оружие против царя, помещиков и капиталистов. Но сами по себе они этого сделать не могут. Задача большевиков — повести народ на эту борьбу.

Дальше докладчик говорил о том, что меньшевики и эсеры проповедуют защиту буржуазно-помещичьего отечества, а мы стоим за поражение его, так как это ускорит и облегчит свержение ненавистного эксплуататорского строя. Я не помню, конечно, всего доклада, но основное содержание его я запомнил на всю жизнь. Докладчик еще не кончил своей речи, как к нам подбежал рабочий завода «Эриксон» Борис Шишкин, находившийся в составе охраны, и взволнованным голосом сообщил, что к месту нашей первой полянки приближается большой отряд конной и пешей полиции.

— Что же, пусть идут,— ответил докладчик и предложил массовку продолжать. Борису Шишкину было предложено вернуться к товарищам, охраняющим массовку, и передать им задание — зорко следить за движением полицейского отряда и в случае опасности немедленно дать нам знать.

По окончании доклада с короткими речами, или лучше сказать сообщениями, выступили представители заводов.

Все они говорили о том, что недовольство в рабочем классе растет, борьба обостряется и никакие военно-промышленные комитеты не спасут царя, буржуазию и помещиков от возмездия.

Выступающие жаловались на то, что райком партии и Петроградский комитет мало й редко выпускают листовки, что нет газеты и что все это очень затрудняет работу.

Представитель райкома согласился, что агитационной литературы выпускается мало и выходит она не так часто, как хотелось бы, но все упирается в отсутствие средств.