Из дневника улитки - страница 55

— И все хотели в Палестину?

— Или хотели бы обратно домой?

Долгое время многие не хотели того, что потом пришлось захотеть. Государство Израиль основано на воле, воле столь сильной, что даже слабовольные пересилили себя: на воле к жизни.

Когда утром после собрания на элеваторе я вышел прогуляться и на ульмском базаре покупал у торговца-еврея лисички, он, взвешивая грибы, сказал: «Вечно одно и то же. Люди не знают, чего хотят. Или не смеют хотеть того, что, в сущности, желали бы хотеть: дешево покупать у меня».

Сидя в подвале, Скептик следовал своей воле (поскольку больше почти нечему было следовать). Чего-то он хотел, чего-то не хотел. Он хотел чего-то хотеть, хотел чего-то не хотеть. И важнее его воли чего-то хотеть, чего-то не хотеть была воля хотеть чего-то хотеть или хотеть не хотеть.

Как только Скептик начал задним числом исследовать свою волю, он обнаружил существование перед своей волей чего-то хотеть или не хотеть еще одну волю, и этой воле опять-таки предшествовала воля, за которой плелась еще одна воля — воля к воле. Его исследование зашло так глубоко, что даже своему безволию он — волевым усилием — приписал глубоко скрытую волю.

Обнажив все эти слои воль, Скептик никак не мог теперь установить, куда он, собственно, хотел попасть, катя на велосипеде по картхаузскому шоссе; ведь не хотел же он хотеть к Штомме.

— Чистый случай, что я здесь.

— А сколько времени вы собираетесь еще пожить тут, любезнейший?

— Это не зависит от моей воли.

— Проклятый жид! Вот тебе твоя воля! Вот тебе твоя воля!

Да, дети, побои. Зимой сорокового — сорок первого это случалось часто. Но Скептик не хотел покидать подвал Штоммы. И евреем быть не хотел. Он подробно рассказал хозяину о своих чисто арийских и вдобавок менонинтских предках, которые еще в шестнадцатом веке переселились из голландского Гронингена на данцигское побережье: «И с тех пор все мы жили в Мюггенхале и Нассенхубене, в Кеземарке и Нойтайхе. Мы всегда отказывались от службы в армии. А в 1780 году даже Пруссия официальным документом подтвердила освобождение нас от военной службы. Мы, менониты, всегда имели собственную волю. И даже если нам иногда хотелось стрелять, мы никогда не хотели стрелять, а также хотели не стрелять».

Но Штомма ему не верил: он хотел, чтобы в подвале у него был еврей.

Еще до того как «Аполлон-11» отправится в путь и в Штутгарте начнется церковный праздник, 24 ноября 1940 года вслед за «Пацификом» и «Милосом» в порт Хайфа вошел «Атлантик». Напротив «Атлантика» стояла под парами «Патрия», дымя из всех четырех труб. «Патрия» должна была принять на борт около четырех тысяч эмигрантов и депортировать в какую-нибудь английскую колонию: таково было решение мандатных властей. Когда 25 ноября началась вынужденная посадка, на борту «Патрии» взорвалась бомба. Ее подложили члены сионистского подпольного движения «Хагана», чтобы предотвратить депортацию. «Патрия» перевернулась и потонула за пять минут. 260 эмигрантов, среди них неизвестное мне количество данцигских евреев, утонули. (В Тель-Авиве до сих пор жив террорист, ответственный за этот взрыв. Процесса никакого не было: понятное дело, авария.) Оставшиеся в живых — среди них около тридцати данцигских евреев — были интернированы в лагерь Атлит и смогли осесть в Палестине. Остальных эмигрантов британская полиция, несмотря на их сопротивление, доставила на борт голландских пароходов «Нью-Зееланд» и «Иоганн де Витт». 26 декабря оба парохода бросили якорь в Порт-Луисе — в британской колонии Маврикий. (Вы знаете, дети, эту знаменитую почтовую марку на голубом фоне.) Женщин и мужчин раздельно интернировали в тюрьме Бью Бассейн. 124 депортированных, среди них много данцигских евреев, в их числе и торговец Вартский, умерли от малярии и тифа, Эпидемия тифа началась еще на «Атлантике» — пароходный кок умер в гальюне. (Карантинный флаг, дети, желтого цвета.) Лишь 26 августа 1945 года оставшиеся в живых покинули британскую колонию Маврикий и на борту «Франконии» добрались до цели: прибыли в порт Хайфа.

Больше не хочу об этом писать. Сейчас будет стартовать «Аполлон-11». Церковный праздник в Штутгарте проходит под девизом «Жажда справедливости». Повсюду выносятся приговоры. Как мне обосновать, почему у значков СДПГ будут оранжевые стеклянные головки?