Из Еврейской Поэзии XX Века

В 1973 году в Киеве добрый знакомый предложил посетить семью Давида Гофштейна, с которой был дружен, — Фейгу, вдову поэта и дочь Левию. Поскольку имя Гофштейна я услышал впервые (мне было тогда девятнадцать лет), пролистал перед встречей его стихи (в переводах на русский с идиш) — ничем не приметный советский сборник. С таким впечатлением я и пошел к Гофштейнам. По ходу общения мне показали подстрочники нескольких стихотворений. Несоответствие читанного накануне подлинному Гофштейну было столь вопиющим, что, вернувшись к себе в Ленинград, я бросился восстанавливать справедливость[1]. По крайней мере, тогда для меня открылась проблема переводного наследия еврейских поэтов.

В 89-м году в Риге стал издаваться «ВЕК» — литературно-публицистический альманах «Вестник еврейской культуры». Даже в то время, на закате советской действительности, это был неправдоподобный прорыв — первый, единственный на Союз легальный и безцензурный еврейский русскоязычный журнал. Взвешенность и широта, вкус и открытость культурного диапазона оградили столь долгожданное начинание от возможных стереотипов. Со своей стороны, я благодарен «ВЕКу» не только за приглашение заведовать отделом поэзии, но также и за причину этого приглашения, — актуальность проблемы нашла понимание, — восстановить для тысяч людей адекватное представление о масштабе, корнях и содержании еврейской поэзии советского времени.

Но задача виделась и в другом — познакомить читателей с лучшими именами поэзии еврейского мира. Эту линию начинала публикация Гринберга.

Редакция остановилась на опыте монографического перевода, видя в нем возможность целостного прочтения, единой переводческой концепции. Желаемое совпало с действительным. Создание корпуса переводов (они выходили под рубрикой «Антология еврейской поэзии ХХ века») непосредственно связано с тем двухлетним периодом — существованием «ВЕКа». Предпоследний, седьмой, номер журнала («Антология» издавалась со второго номера по седьмой) я получил уже здесь, в Израиле.

В жизни намерение всегда идеальней осуществления. Часть из задуманного удалось воплотить. Она-то и составляет настоящую книгу.

…В последнем письме ты обронил несколько слов о мучительных днях, о «теснине без выхода», о «погубленном смысле жизни». Эти глупости, откуда они у тебя, реб еврей?

Хаим Ленский

из письма Аврааму Кариву,

21 ноября 1933 г.