Из глубин древности - страница 25

Тем временем хищный протилацин глотал мясо пойманной добычи.

Насытившись, он ухватил пастью остатки и быстро потрусил прочь от места кровавого пиршества. Зверь бежал долго, без остановок, направляясь к своему логову, чтобы отнести часть добычи детенышам, еще не способным самостоятельно поймать кого-то, чтобы утолить голод. Хотя вина за это лежала не только на их юности, но и на родителях, мало заботившихся о потомстве. Они не уделяли им большого внимания и даже по-настоящему не учили охотиться.

Лишь один раз по пути домой протилацин все же был вынужден остановиться, когда наглая боргиена начала осторожно красться следом. Она проголодалась, а запах свежего мяса слишком дразнил ее нюх. Боргиена устроила это преследование в надежде на то, что протилацин спрячет где-нибудь остатки добычи, чтобы позже ими полакомиться. А ей, голодной, этот кусок пришелся бы очень кстати.

Протилацин быстро заметил преследовательницу. Какое-то время он не обращал внимания на мелкого хищника, а потом, будто внезапно разозленный ее невероятным нахальством, бросил ком из мяса и кожи на землю, кое-как прикрыл его травой и песчаной почвой, и длинными скачками понесся к не ожидавшей такого боргиене. Та между тем издалека наблюдала за этими действиями, радуясь тому, что вскоре выкопает чужую добычу и наестся ей. Когда же она увидела разъяренного приближающегося протилацина, то решила, что лучше всего будет поскорее смыться. И после недолгого раздумья хищница поспешно ретировалась.

Протилацин недолго гнался за ней. Когда боргиена сиганула в ближние заросли, он снова повернул назад, выкопал зарытое мясо, вновь вцепился в него зубастой пастью и продолжил путь.

Спустя немного времени протилацин достиг своей цели.

Тесные и низкие скальные стены под сводом из густых веток кустарника были логовом для всего его семейства. На плоской вершине отдыхала самка. Она имела ту же окраску, что и самец, но была меньше и слабее его. Под кустом слонялись без цели и четверо детенышей, неуклюже гоняясь за ящерками или крупными насекомыми. Каждый из них заботился лишь о себе и был равнодушен ко всему, не связанному с пищей.

Когда самец остановился перед скалой, он выпустил из пасти остаток пойманной добычи.

Все детеныши мигом устремились к принесенной еде и алчно набросились на нее. Но поесть спокойно им не дали. Вниз со скалы внезапно спрыгнула самка, подошла к мясу и, грубо оттеснив детенышей, оторвала себе большой кусок, с которым отбежала в сторону, чтобы спокойно его проглотить. После этого юные протилацины снова накинулись на кровавые ошметки и теперь уже никто не нарушил их пира.

С приятно наполненными животами они исчезали в густом кустарнике, где у каждого был свой уголок для ночного отдыха. До того, как на мир спустилась ночная тьма, самец с самкой тоже скрылись в логове.

Все стихло. На темный небосвод, словно бы прибитый к бесконечному простору Вселенной золотыми, серебряными и красноватыми гвоздиками звезд, выплыл из туч белый диск луны и ее бледный свет разлился по спящему краю.

Ночь шла по степи и древней чаще. Шла тем размеренным шагом, каким шла вчера и каким пойдет завтра, тем шагом, каким ей никогда не суждено догнать день, за которым она всегда кралась тенью, обреченная вечно преследовать, но никогда не настигнуть. Не зная преград в своей погоне за днем, ночь шла за ним прямым путем, через глубокие ущелья и высокие горы, через широкие равнины пустынь и через моря, идя до бесконечной пропасти на западе, но все напрасно — ей никогда его не догнать.

И в этой бесконечной гонке ночь снова сменилась днем.

Свет разлился по всему краю и коснулся закрытых глаз спящих. Сперва совсем нежно, так что веки едва затрепетали, потом все сильней и настойчивей, пока они широко не открылись.

Пробудилось ото сна и семейство протилацинов.

Взрослые животные еще лениво потягивались в теплом логове и равнодушно глядели на своих визжавших от голода детенышей. Протилацинам не хотелось вставать и брести покрытыми росой высокими травами, они ждали, пока солнце высушит капельки.

Как только это случилось, старшие тут же воспряли к жизни. Голод выталкивал их из логова и гнал к широкой равнине на охоту.