Из глубин древности - страница 35
Где-то далеко от этого места, между холмами у подножия гор, под высоким зеленым кустом лежал удивительный огромный зверь. Он еще находился в глубоком сне, голова и лапы были спрятаны под телом, потому животное напоминало большой волосатый шар.
Пока куст отбрасывал на него свою тень, все шло хорошо. Крепко спящий зверь так и лежал, тихо и неподвижно, а единственным признаком его жизни было лишь размеренное дыхание.
Но вот поднявшееся выше солнце прогнало тень и направило свои лучи прямо на мохнатого соню. Острыми шипами они прошли сквозь грубую шерсть, раскаленные наконечники вонзились в кожу и начали вворачиваться в нее, проникая все глубже и глубже.
Прошло немного времени и любитель поспать шевельнулся. Но дрема все еще смыкала его веки, не позволяя открыть глаза. Зверь снова заснул, хотя и не так крепко, как до этого.
Однако новый натиск солнечных лучей, на сей раз более многочисленных и более жарких, обрушился на неподвижное тело. Снова они терялись в грубой, желтоватой шерсти, снова жгли и жалили. Сонный мохнач начал вертеться, досадливо встряхиваясь, и вдруг из волосатого шара показались низколобая узкая голова и четыре сильных лапы. Зверь несколько раз лениво потянулся, а потом с неохотой встал на ноги.
Это был нотротерий, гигантский ленивец из отряда неполнозубых млекопитающих, живший и вымерший в раннем четвертичном периоде. Длинное мощное тело, покрытое грубой и длинной шерстью желтоватого цвета, заканчивалось необычайно толстым хвостом. Задние лапы выглядели весьма сильными, передние — лишь чуть-чуть послабее. Голова была узкой, с покатым лбом, а глаза смотрели тоскливо и невыразительно.
Разбуженный нотротерий стоял на месте, тупо глядя вокруг, а потом медленно и тяжело затопал куда-то. При каждом шаге лапы на землю опускалась не вся ступня, а только лишь ее края, так что следы, которые оставлял зверь, напоминали большие выпуклые миски, на которых не было ни малейшего признака больших, загнутых когтей, вооружавших некоторые пальцы.
Могучий неполнозубый направлялся к низкому кустарнику.
Достигнув цели, он с усилием встал на задние лапы, а передними оперся о ствол. Затем огромный ленивец выгнулся и принялся срывать пастью листья с ближайших веток. Вместе с ними попадались и тонкие веточки, которые зверь пережевывал крупными, четырехгранными коренными зубами — единственными в его рту.
Но огромный ленивец быстро прекратил уничтожение бедного куста — то ли листья пришлись не по вкусу, то ли ветки показались горькими.
Нотротерий тяжело опустил выпрямленную часть тела к земле. Почва содрогнулась от резкого удара, а там, где стукнулись когтистые лапы, взвихрилась пыль.
Потом зверь снова отправился в путь.
Он медленно зашагал к низким холмам, каменным памятникам прежней вулканической активности. Здесь когда-то давно открывались жерла, извергавшие потоки лавы, те громоздились друг на друга, а позже остыли, став кучами и широкими конусами из серого базальта, резко поднимавшихся над плоской равниной и сливавшихся с отрогами синеватых горных хребтов.
Прежде чем нотротерий добрался до ближайшего холма, он остановился возле буйно разросшихся лебеды и астровых гутиеррезий. Зверь накинулся на них с голодной алчностью, рвал и пожирал растения прямо с корнями, не обращая внимания на то, что оставшиеся на них песчинки скрипят между его зубами.
Уничтожив поросль, ленивец утолил свой самый сильный голод. Но, даже шествуя дальше с полным брюхом, он нет-нет да и срывал чудовищной пастью мальву или еще какое-то растение, казавшееся слишком аппетитным, чтобы просто так пройти мимо него.
Не успел неполнозубый зверь и глазом моргнуть, как уже стоял у подножия одного из базальтовых холмов. Он тупо поглядел на него, но потом все же наклонил голову, высматривая те растения, чьи клубни или же толстые корневища были настолько вкусными, что труд по выкапыванию их из каменистой почвы окупится с лихвой. А когда и впрямь нашел такие, то столь усердно занялся их поеданием, что забыл обо всем на свете.
Внезапно из-за куста неподалеку раздался ужасный рев.
Он разнесся над краем как раскаты грома, как грохот бури.