Из истории русского коннозаводства - страница 5
Из всех возникших во второй половине XVIII века частных конских заводов лишь очень немногие обратились к производству лошадей упряжного сорта, и то преимущественно каретных, цуговых, парадных выездных и тому подобных лошадей роскоши. О существовании каких-либо заводов, производящих лошадь упряжную, удовлетворяющую широким государственным запросам транспорта и сельского хозяйства, никаких указаний в литературе и в документах эпохи не имеется.
В громадном своем большинстве возникшие заводы были верхового направления и ставили себе задачу давать лошадей, годных в строй и в манеж, упускать последнее обстоятельство из виду никак не следует, ибо требования манежной езды играли в XVIII веке очень большую, можно сказать первенствующую роль при оценке лошади. Достаточно напомнить, что общеизвестные произведения западной иппологической литературы XVII и XVIII веков (Плювинель, Ньюкестл, Де-ля-Гериньер и др.) посвящены почти исключительно вопросам так называемой высшей школы верховой езды. Качества отдельных пород оценивались в старинной литературе главным образом с этой точки зрения. Требования, предъявляемые к экстерьеру, были именно требованиями манежа.
Русская иппологическая литература XVIII века почти единогласна в такой, приблизительно, оценке отдельных конских пород: испанские («шпанские») лошади — «гордые в красоте своей и предпочитаются для войска и манежа всем прочим лошадям», датские — «также к манежной езде способнейшие суть», арабские и варварийские («барбарские») — принадлежат к прекраснейшим в свете, персидские и туркменские аргамаки — больше и статнее арабской лошади и «более ее способны для искусственной езды», турецкие — породны, но «плохи во рту», часто бывают злы, английские — «скачкой превосходят всех лошадей в Европе, хороши для езды на охоту», польские — почти все заслуживают названия «аукционистов» по своей горячности и «астрономов», так как дерут голову вверх. Все эти, также и некоторые другие породы, «могут служить заводским материалом для производства верховых лошадей».
Далеко не так богат выбор пород, могущих служить для производства лошадей упряжного сорта. Из них на первое место русские источники XVIII века ставят неаполитанскую породу, подразумевая, очевидно, породу «корсьери» (corsieri), но не «дженетти» (genetti). Неаполитанская лошадь, повидимому, была излюбленной упряжной породой в России в XVIII веке.
По крайней мере, относительно придворных конских заводов мы имеем определенные указания на то, что в них неаполитанская порода численно преобладала. Неаполитанских лошадей современники описывают, как выделяющихся среди других своим «совершенным» или «чрезвычайным» ростом.
И действительно, в то время как в отношении лошадей любой другой породы, поступивших в дворцовые заводы, мы не имеем указаний на рост, превосходящий 2 аршина 2 вершка (151 см), неаполитанские лошади бывали и 2 аршина 4 вершка (160 см) и даже 2 аршина 6 вершков (169 см) высоты в холке. В неаполитанских лошадях конские «знатоки, охотники и заводчики» XVIII века, для которых издавались книги вроде «Полезный дворянам коновал» (СПБ, 1779), ценили величавость во всех движениях и считали их лучшими парадными каретными лошадьми, неодобрительно отмечая лишь их тяжелые головы.
После неаполитанских признавались, «ради их бодрости», пригодными для упряжи и датские, хотя «в первую голову они превосходны для кавалерии», затем вскользь отмечались мекленбургские, «как лучшие из всех немецких», и, что чрезвычайно интересно и показательно, в русской иппологической литературе XVIII века нигде ни одним словом не упоминается о голландских и фризских лошадях, которым впоследствии, под влиянием успехов коннозаводской работы Хреновского завода, будет уделено в первой четверти XIX века много места и внимания.
Знакомясь ближе с коннозаводской работой XVIII века, можно отметить следующие самые характерные моменты.
С одной стороны, мы не видим, чтобы сформировалась идея чистопородности в ее приложении к коннозаводству, чтобы зарождалось учение о том, как вести породу по пути ее совершенствования путем сложной племенной работы. Как правило, ни одна порода не велась «в себе».