Из истории русского коннозаводства - страница 8
.
Если таковы были учители, то каковы же были их ученики, которые, странствуя из завода в завод вдоль и поперек нашей страны, учили всех и каждого, как надо вести коннозаводское дело?
Содержание племенного состава и воспитание молодняка конских заводов, за малым исключением, производилось далеко не рационально. Большую часть года, не менее 6 месяцев, матки и молодняк содержатся исключительно на подножном корму. Зимою жеребых кобыл подкармливают лишь соломой, морят голодом. Жеребят овсом не кормят, «чтобы не были щекасты». Конюшни примитивны; водопой, даже и зимой, как общее правило, — из проруби. В результате, как писал критиковавший уже в начале XIX века постановку дела в русских конских заводах автор книги «Новый русский конский заводчик, конюший, ездок, охотник и коновал» (Москва, 1809), коннозаводчики зачастую от 30 и более маток в заводе имеют ставку в одну- три головы, «да и тем бывают довольны».
Низкий уровень коннозаводской техники, по всем данным, был больным местом коннозаводства — не только русского, но и мирового — и лишь в последнее десятилетие XVIII века специальная литература начинает уделять больше внимания вопросам рационального ведения конского завода, вопросам кормления, содержания и ухода за лошадью. Управляющие и другие иностранные начальники конских заводов всячески старались невежество своего руководства возместить добросовестностью и качеством работы низшего обслуживающего персонала завода, повышая требования к последнему и перекладывая ответственность за состояние завода на крепостных конюших, конюхов, маточников, табунщиков и т. д. Короче говоря, старались «разложить изъян на крестьян».
Чтобы читатель мог сразу составить себе представление о том, какое беззаветное самоотвержение требовалось от крепостных работников завода, причем оно не ставилось им в заслугу, а считалось чем то само собою разумеющимся, приведем только одну цитату из русской книги 1783 года — «Городской и деревенский коновал или собрание необходимо нужных наставлений, каким образом заводить, содержать и лечить лошадей, коров и овец».
Глава XVI книги рассказывает о должности конюшего и конюхов. В ней мы читаем: «…истинный и добрый правитель конский должен иметь трезвость, терпение, веру, любовь непринужденную к лошади, не женатый, дабы жена с детьми не отвлекала его от должности».
Так иногда мелкая подробность, оброненная невзначай деталь быта, ярко запечатлевает характерные особенности общественных отношений и лучше освещает эпоху, чем целые страницы сухих научных рассуждений. Крепостной конюший обрекался на безбрачие затем, чтобы все его способности, помыслы и стремления сосредоточивались на единственной цели — радении о барском добре. Тяжела была жизнь и участь крепостного персонала, приписанного к конскому заводу, и вряд ли ее могла скрасить и «любовь непринужденная» к лошадям. Не мимо молвилась старая пословица — «Кому село Любово, а кому горе лютое».
У каждого, кто внимательно прочтет предшествующие страницы, должен возникнуть законный вопрос: ведь не могло все русское коннозаводство быть отдано в безраздельное хозяйствование чужеземных берейторов, а вся зоотехническая мысль быть в плену у иностранных авторов и их переводчиков? Русское коннозаводство имело в прошлом прочные корни и достигло еще в допетровской России цветущего состояния. Русская коневодческая мысль и тогда не чуждалась полезных заимствований с Востока: не только аргамаки, но и произведения восточной коннозаводской мудрости, выдержки из разных Faras-Nama, «книг о лошади», проникали к нам через Среднюю Азию и Персию; Москва не отказывалась и от переводов книг, издававшихся на Западе [11], но при всем том коннозаводство Московской Руси имело свой собственный, старинный, веками сложившийся уклад, конские заводы, из которых некоторые, как, например, Александровский, Хорошовский, восходили еще к XV–XVI векам, имели свой накопленный опыт, свои приемы коннозаводской техники