Из истории Таманской армии - страница 9

Советские власти неоднократно предпринимали усилия договориться с немцами о заключении перемирия и установлении демаркационной линии. В начале июля с этой целью в город Таганрог посылалась специальная делегация во главе с представителем штаба командующего войсками Кубано-Черноморской Республики С.В. Петренко. В мандате, подписанном командующим К.И. Калниным и Чрезвычайным комиссаром юга России Г.К. Орджоникидзе, говорилось, что Петренко «командируется в город Таганрог для ведения переговоров с германским командованием об установлении демаркационной линии, выработки договора и заключения перемирия»[74].

Немецкое командование уклонялось от установления под Ростовом-Батайском демаркационной линии, ссылаясь на отсутствие полномочий свыше[75]. Больше того, в конце июня 1918 г. оно вело переговоры с донским атаманом «о ликвидации батайской группы большевистских войск»[76], причем ставился вопрос о захвате городов Азова и Ейска и о подчинении в предстоящей операции донских белоказачьих войск под Батайском немецкому генералу фон Кнерцеру[77].

Немецкие оккупанты играли двойную игру. Переговоры с представителями Кубано-Черноморской Республики они пытались использовать для бескровного захвата новой территории. Немцы соглашались лишь на 3–4-х дневное перемирие и то ценою отхода советских войск на новую линию и передачи в руки оккупантов города Азова, причем согласие на такое «перемирие» давалось с ведома генерала Краснова, который хотел воспользоваться перемирием для перегруппировки своих войск и занятия важных рубежей для наступления.

Немецкие захватчики координировали свои действия с действиями донской контрреволюции. В белогвардейском донесении о совещании с немцами донских контрреволюционеров сообщалось: «…Майор Стефани (нач. штаба немецкого оккупационного корпуса — Н. Е.) возбудил вопрос, как отнесется атаман к заключению четырехдневного перемирия под условием очищения красногвардейцами Азова и отвода их на линию, этим без боя Азов перейдет в наши руки, тогда как военная операция потребует тоже 3–4 дней, не говоря уже о человеческих жертвах.

Признана атаманом выгодность заключения такого перемирия при условии осуществления ее на всем германском и казачьем фронте до станиц Мечетинской и Кагальницкой. Трехдневное перемирие даст возможность сосредоточить казачьи войска в районе Манычской станицы»[78].

Немецкие захватчики своими агрессивными действиями держали Кубано-Черноморскую Республику в постоянном напряжении и тем самым содействовали успеху операций «Добровольческой армии» Деникина. Недаром генерал Эрдели в своем дневнике довольно откровенно писал: «Приходится втайне благодарить немцев за их присутствие, и, не дай бог, если они отсюда ушли бы, мы все полетели бы кувырком, так как все, что у большевиков против немцев, обратилось бы против нас»[79].

Немецкие оккупанты на занятой ими территории беспощадно расправлялись с населением, сочувствующим Советской власти. Командир немецкого 1-го армейского корпуса генерал Менгельбир запретил всякие собрания и забастовки, угрожая «виновным» каторгой или тюремным заключением на срок не менее трех лет. Агитаторам, призывавшим к собраниям, грозила смертная казнь[80]. Таким образом, немецкие оккупанты делали все возможное, чтобы помочь русским контрреволюционерам в борьбе с Советской властью.

Подрывную работу против Советской власти яростно вели меньшевики и эсеры. Они вели лживую, грязную пропаганду против Советской власти, клеветали на партию большевиков во главе с В.И. Лениным, обливали грязью Красную Армию, ратовали за Учредительное собрание, требовали переизбрать Советы, агитировали за войну с немцами и прекращение гражданской войны против белогвардейцев[81], что означало не что иное, как призыв разоружиться перед лицом врага.

Таким образом, к концу июня 1918 года Кубано-Черноморская Советская Республика оказалась в кольце фронтов, против нее вели войну немецкие оккупанты, грузинские меньшевики и белогвардейская «Добровольческая армия», внутри Республики разгорались белоказачьи мятежи. В стане отъявленных контрреволюционеров находились меньшевики и эсеры.