Из книги игрушек - страница 8
— Даааа? — удивляется Баруцу.
От его уверенности не осталось и следа. Правда, он видел собственными глазами, как Мицура обувала папины ботинки, напяливала шляпу и вооружалась тростью. Он твёрдо знал, что это она, но сейчас не уверен. А вдруг Мицура каким-то чудом выскользнула из одежды и теперь ботинки, шляпа, трость и перчатки расхаживают сами по себе?
— Я хочу тебя поцеловать! — взволнованно говорит Баруцу папе.
Мальчик ищет надёжное убежище.
Тем временем нелепое страшилище, созданное Мицурой, старается изо всех сил. Ботинки то приплясывают, то еле-еле двигаются, будто преследуют ползущую по земле змею. Трость то и дело взвивается вверх, и тогда чучело едва не теряет равновесия.
Вот Мицура засеменила за свиньёй с поросятами, и они стремглав улепётывают от неё. Баруцу начисто забывает, кто это страшное чудище, и, видя, как свинья с поросятами обратилась в бегство, испуганно жмётся к отцу.
— Папа, у меня ножки болят…
Баруцу просится на руки. Очутившись у отца на плече, на порядочном расстоянии от страшилища с надвинутой на глаза шляпой, мальчик облегчённо вздыхает.
Пора его успокоить.
— Браво, Мицура! — аплодируют все, выходя из своих убежищ.
Мицура снимает шляпу и отвешивает низкие, до земли, поклоны.
— Видишь, это Мицура, а ты боялся.
— Дааа? — в полной растерянности снова удивляется Баруцу.
Успех сестры больно задел его. Баруцу решает тоже сыграть роль чучела. Мы пытаемся ему втолковать, что подражать можно только один-единственный раз, а уж подражать подражанию — это двойное обезьянничанье. После такого не аплодируют, а освистывают.
Но Баруцу не хочет ничего слышать. Он неумело обувает ботинки, нахлобучивает шляпу и засовывает руки в перчатки.
Он с трудом протягивает вперёд трость, поднимает руку, задирает ногу и тут же шлёпается в таз с водой. Шляпа соскакивает с головы, трость отлетает в сторону. Баруцу ошеломленно таращится на нас и, убедившись, что нам не смешно, пускается в рёв.
Его поднимают, успокаивают, очищают от грязи и куриного помёта, и мальчик, подумав, утешает сам себя:
— Я ещё маленький.
КОНВЕРТ
— Нет, конверта я тебе не дам, ты их портишь, — говорит отец.
— Я хочу написать письмо в Брашов…
— Ты всё пишешь и пишешь, а писать никак не научишься. За это время, пока ты учишься писать, появилось восемь писателей и десять поэтов. Пора тебе поумнеть. И не смей больше рисовать на моих конвертах, а то рассержусь.
Пауза.
— Дай конверт, не буду рисовать.
— Тогда зачем тебе конверт? Иди-ка, милый, и ложись. Ты же обещал каждый день после обеда спать по два часа. Выполняй своё обещание.
— И он тоже будет спать?
— Кто — он?
— Конверт.
— И ты мне его вернёшь в целости и сохранности? — Я его положу под подушку.
— Ладно, получай конверт.
Мицура узнала, что брат раздобыл конверт.
— Ты дал Баруцу конверт? — спрашивает она.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела.
— Ну и что здесь такого?
— Дай и мне что-нибудь…
— У меня нет ничего.
— Дай мне очки.
— Как же я их тебе отдам? Мне нужно читать. Без очков я не смогу ничего делать.
Мицура прекрасно понимает, что очки я ей не дам, и быстро предлагает:
— Тогда дай мне твои часы.
— Ты разобьёшь стекло. Как в прошлый раз.
— Тогда я была маленькая. А сейчас я… я красивая. — Ты и тогда была красивая, а стекло всё-таки разбила. Зачем тебе часы?
— Буду смотреть…
— Подожди, вот научишься узнавать цифры, тогда я тебе куплю ручные часики.
— А я уже знаю цифры. Сейчас двенадцать.
— Как же так? Ты показываешь пальцем на четыре.
— А что, четыре — это не двенадцать? — удивляется Мицура.
— На, держи часы. Нет, подожди, я сам надену цепочку тебе на шею.
Положенные два часа сна прошли. Увлечённый какой-то книжкой с картинками, папа забыл обо всём на свете. Баруцу лениво зевает, раскрывая рот до ушей. Папа знает: Баруцу будет спать ещё долго-долго.
Пробило шесть часов.
— Поднимайтесь, поросята.
Мицура (возвращая часы). Не знаю, что с ними, папочка, но колёсико всё время крутится.
Папа (со знанием дела). Вероятно, ты их заводила и пружина лопнула.
Мицура. Нет, ничего не лопнуло.
Баруцу (отдаёт конверт. Он не смят, совсем как новенький)