Из ниоткуда с любовью - страница 12

— … ну а Стрелок на это покойному графу: «И сказал Иисус: нет бедных и богатых, рабов и кесарей, жрецов и судей, воинов и мытарей, а есть только люди, и люди те все равны меж собой и свободны, и будет так сейчас и во веки веков!»

Крестьянин оглянулся боязливо.

— Это же из проклятой книги, Евангелия Бедняков!

— Точно, — сказал солдат.

— Говорят, у кого найдут даже выписку из этой книги — глаза выжигают и язык отрезают.

— Угу, — подтвердил солдат.

Крестьянин понизил голос до шепота:

— Еще говорят, там написано, что кто не работает, тот и не ест. И что каждый должен обществу давать по своим способностям, а получать по потребностям.

— Так, — снова подтвердил солдат, хлебнув вина.

— Но как же — по потребностям? — удивился крестьянин. — А если у меня потребность, скажем, во дворце жить? Так дворцов на всех не хватит ведь, нет?

— А зачем тебе дворец, дурило? Ты что, барон какой? — солдат рассмеялся. — Человеку дом нужен прочный с крышей, чтобы не текла она и зимой тепло, жена нужна добрая и ласковая, детишки здоровые. Чтобы делом занимался, землю пахал, плуги ковал или сапоги тачал, что кто умеет лучше делать, Божьи заповеди соблюдал, других людей не обижал, обществу помогал. Жадность свою усмирял. В дворцах пусть красота будет — картины там, фигуры каменные, книги умные. Они сейчас только для господ, а будут для всех. А вот господ не будет.

— Эх, — сказал крестьянин, горестно вздохнув. — Когда ж это такое будет — чтобы без господ…

Они помолчали.

— А куда дракон Стрелка унес, как ты думаешь? — спросил крестьянин.

— В Запретные Земли, наверное, — ответил солдат, подумав. — Там, говорят, люди не стареют. Так что еще вернется он. Может, через сто лет, а может, и позже.

Крестьянин почесал свою лохматую голову:

— Надо бы завтра к кузнецу сходить, он грамотный. Пусть это, которое про бедных и богатых, что нет, подзапишет на память. Человек он верный, не донесет.

— Хорошее дело, — согласился солдат.

Снова наступила тишина. Мужчины молча допили вино и пошли в дом.

Когда они ушли, на крыше послышалось шевеление. Маленький мальчик, слушавший разговор, вылез из кучи соломы, перебрался на крышу сарая, сел на самый край, свесив ноги. И стал смотреть на яркие звезды, которых этой ночью было необычайно много.

— Здрасьте, — сказал я, просунув голову в дверь.

Женщина оторвалась от книги, которую она читала, посмотрела на меня вопросительно. Я ей в глаза смотреть не посмел.

— Я всего на минутку, — робко сказал я. — Не займу вашего времени.

Женщина все так же молча сделала приглашающий жест. Я вошел.

Она отложила в сторону книгу, которую читала, по толщине судя книгу эту вполне можно было бы назвать фолиантом, потом сняла очки. Из ящика стола достала пачку «Беломора», вытряхнула оттуда одну папиросу, подула в нее, потом смяла кончик, вставила его в рот и закурила.

— Итак?

— Вы извините, — сказал я. — Просто ребята попросили… Непонятки там у них… у нас….

Я действительно волновался. Хотя ничего такого ужасного в женщине не было: немолодая интеллигентная тетка, явно подуставшая от жизни. Вокруг стояли полки с книгами, на столе перед ней шахматная доска. Все выглядело достаточно просто.

— Насчет? — спросила она.

— Про крота, — сказал я. — Сомневаться тут начали. Есть-нет, если есть — чего не роет?

Женщина подумала, усмехнулась. Встала, подошла к окну, развернула какой-то платок, повернулась ко мне. На руках ее лежало маленькое существо с забавным носиком.

— Спит малыш, — сказал женщина ласково. — Устал. Двадцатый век был трудным. Надо отдохнуть.

— Ага, — сказал я, подойдя поближе и разглядывая животное. — А то действительно засомневались. У нас там. В смысле.

— Не сомневайтесь, — сказала женщина. — Наберется сил и снова за работу.

Я случайно посмотрел на шахматную доску, стоявшую на столе. Занятная была доска — у белых фигур было много знакомых лиц: Путин, Трамп, Меркель, черные фигуры были безлики, но абсолютно черными — как мать Тьма.

— А можно еще спросить? — робко сказал я.

Женщина пожала плечами.

— У этой игры действительно есть правила?

Женщина подошла к окну, завернула своего крота в тряпочку, лежавшую в коробке с надписью «TNT» на подоконнике. Положила тряпочку с кротом в коробку.