Из плена восточной сказки. Жизнь после гарема - страница 14

Я плюхнулась в кресло напротив нее и посоветовала:

– Расслабься, этого все равно не избежать.

– Слушай, кажется, он любит детей, – шепотом сообщила мне Настя, хотя вполне могла бы говорить по-русски в полный голос.

Я кивнула:

– Арабы все любят детей. И с удовольствием с ними возятся. Не удивлюсь, если оба сейчас сидят у него на шее, используя вместо лошадки, – я кивнула в сторону детской, откуда доносился счастливый визг Машки.

– Тогда какого черта ты от него сбежала?

Объяснить я не успела (а ведь делала это уже сто раз!), в комнату вернулся Сауд:

– Мне пора. Амаль, я хочу увидеть детей завтра.

Я лишь пожала плечами:

– Хорошо.

– Вы куда-то собирались с ними?

– Запускать воздушного змея, если позволит погода.

– Завтра дождь! – объявила Настя непонятно кому.

– Я приеду в полдень.

Что я могла возразить?

Сауд расцеловал детей, что-то тихонько пообещав каждому на ушко, кивнул нам с Настей и удалился.

– Папа, пока-пока! – махали ему рукой малыши.

Когда за Саудом закрылась дверь, я вдруг без сил сползла по стенке на пол. Настя бросилась ко мне:

– Только не истери, детей перепугаешь. Все хорошо, все в порядке. Мы сбежим сегодня ночью. Успокойся.

– Настя, я просто посижу, ладно. Забери Сашку с Машкой, им ужинать пора.

Но сын тоже забеспокоился:

– Ма-ам?

– Все хорошо, малыш, все хорошо.

– А чего ты тогда сидишь на полу?

– Устала. Вы поиграйте сами, ладно? Сейчас будем ужинать…

– Ты, что ли, с водо…водчиком устала?

– Да, с водопроводчиком. Кран попался очень тяжелый, вдвоем еле донесли.

– Надо было позвать папу Сауда. Он сильный, он один дотащил бы.

Мы с Настей только переглянулись.

– Ну, и как теперь убегать ночью? – саркастически поинтересовалась я у сестрицы. Та только пожала плечами. Сауд успел очаровать своих детей, не мог не сделать это. Дети чувствуют, когда их любят, они не примут фальши, но настоящую любовь поймут, даже если тон строгий. А арабские папы своих детишек просто обожают.

Бежать можно и без веревки, из нашего дома внизу второй выход во дворик, но я прекрасно понимала, что теперь не сделаю этого.

– Мама, а что такое ватшип?

Ему пришлось повторить трижды, пока я поняла, о чем речь.

– White ship? Белый корабль…

– А камель?

Здесь догадаться было легче.

– Camel – верблюд.

– А это что?

Показала картинку.

Понятно, папа Сауд говорил, что у него есть белый корабль – яхта – и обещал покатать на верблюде. Почему бы нет? Только вот где будет при этом мама и вернутся ли дети с этакой прогулки?

Вечером, уложив детей спать, я рисовала, но не драконов и принцесс, а яхты и верблюдов.

Настя ходила вокруг и осторожно пыталась выведать, не намерена ли я вернуться к мужу в Дубай, если он, конечно, согласится на это. Существенная деталь, поскольку намерения возвращать меня в свою жизнь у Сауда явно не было. Он признался, что хотел отправить меня за решетку, и то, что пока этого не сделал, ничего не значило. Возможно, это была первая реакция, а завтра вместе с ним в полдень явится полиция и…

Но даже если бы Сауд предложил мне вернуться в особняк на Пальме, я не стала бы этого делать. Разве что выбор стоял между Пальмой и гильотиной.

Я вздохнула:

– Нужно было выйти за Ива замуж и уехать на какой-то остров подальше.

Настя сидела, обхватив колени руками, и задумчиво разглядывая мои рисунки на стене.

– А по мне, так он симпатичней.

– Кто кого? – Я уже поняла, о чем сестра, но все равно уточнила.

Так и есть:

– Сауд симпатичней Ива. И дети его любят.

– Ива они тоже любят.

Это правда, малышня так же липла к Иву и звала его папой.