Из плоти и крови - страница 9

стр.





  Дальше дни пошли удивительно однообразно. Мне пришлось свернуть все другие проекты, перенаправляя энергию на лабораторию. Я сидел перед колбой и наблюдал, как растет кокон. Рос он быстро. Я, все же делал химеру, а не выращивал сородича или сына от самого себя, а потому вмешательств в развитие было много.



  Когда прошла эйфория от удачи, а я немного оклемался после издевательств над собой, я начал работать. Каждый день, строго контролируя развитие моей химеры, внося поправки и коррективы в его рост. На это мне собственных возможностей вполне хватало. Я работал как проклятый, максимально сократив время сна. Чем ближе приближался момент перехода на стадию самостоятельного роста, тем больше надо было вносить корректив. К началу этого самого роста кокона вне капсулы я должен завершить проект полностью. Потом уже править нельзя. Более того, я должен закончить формирование разума и личности. В одно я не мог вмешаться. В формирование души.



  Успел я на границе отпущенного времени, чуть-чуть затянув с переводом на вторую стадию развития. Но... я закончил. Пока ждал, когда сольется вода, перепсиховал. Но... обошлось. Кокон закрепил там же в лаборатории на свободном месте. Отдельная ниша, способная принять кокон для рослого химеры. Рассчитал параметры заранее, выбил каверну. Все подготовил. А теперь остается только ждать. Больше я сделать ничего не мог.





  Наверное, это было самое тяжелое время. Ожидание. Я просиживал днями перед растущим и мутирующим коконом, тупо глядя в его поверхность. Я ждал. Если я ошибся и эксперимент окажется провальным... не уверен, что меня хватит на второй заход. Я сильно покалечил себя, доставая нужное, и сам восстановиться уже не смогу. Повторный такой ритуал меня убьет. Организм просто откажет во время ритуала.



  И я ждал.



  В этом, наверное, есть странная ирония. Так много знаний, но так мало возможностей. Такой потенциал вида, которым я не могу воспользоваться в полной мере, потому что раньше никого к себе не подпускал, считая, что у меня еще есть время, и я смогу выбрать кого-то, от кого у меня не будет дергаться глаз. А теперь что? Калечный, с дефектами развития малолетка, сам же себя изуродовавший ради чего? Ради шанса создать разумную химеру? Каким он получится? Ошибся я или нет? Разум у меня уже плыл к началу запуска роста химеры. От боли в незаживающих ранах. От переутомления и истощения. От шалящей энергетики. От накатывающего сумасшествия. Много от чего. В этом коконе рос мой шанс на жизнь. Или мой грандиозный откат.



  Только-только из одного отката вышел... И что теперь.



  Ничему меня жизни не учат...



  Дебил.



  Снова накатывала жалость к себе. Было плохо. Болело тело. Начало мутить.



  Интересно. А я вообще дотяну до рождения моего создания? Во будет иронично, если я всё сделал правильно, а потом тупо загнусь на полу в собственной лаборатории до его рождения...



  Как отрубался - не помню. Помню, как просыпался. От голода и истощения. Но под конец уже просто не было сил даже встать. Доедал что было в зоне досягаемости. Знаю, так нельзя. Надо заставить себя встать и добраться до силового фокуса, но... Попытка встать даже просто на карачки закончилась отключкой.



  Вновь открылись раны после ритуала. Иммунитет я себе, походу, убил. Восстановить будет можно. Потом. Когда я буду знать...



  Додумать эту мысль я уже не успел.







  2







  Тихий треск разнесся по лаборатории, сливаясь с мелодичным перезвоном, который должен был пробудить хозяина в столь ожидаемый момент. Но... лежащее на полу существо не реагировало, сжавшись в попытке прикрыть уязвимое, раненное место. Треск повторился, усилился, облепивший стену кокон дрогнул, плотная поверхность вздулась, проламываемая изнутри, но вновь опала, чтобы в следующее мгновение с громким протяжным хрустом расколоться, выпуская новорожденное создание в крохотный замкнутый мирок. Вылупившееся существо судорожно выбиралось на свет, проламываясь сквозь кокон, задыхаясь в первых вздохах. Химера с силой рванул, зацепился ногами за край, запнулся и выпал на пол, на колени, содрогаясь в приступах кашля и рвоты, судорожно опустошая впервые заработавшие легкие.