Из рук врага - страница 11

В тюремном блоке было… шумно. Нет, совсем уж громко орущих не было – таких один из дежурных охранников, оторвав задницу от стула, тыкал копьём, и пленник сразу замолкал. Копьё явно имело некий дополнительный эффект кроме механического – от прикосновения крикун не только умолкал, но и сворачивался на полу на манер слизняка, посыпанного солью.

Сектор с пленниками и сегодня встретил меня запахами куда более сильными и свежими, чем вчера, состояние пола и кое-где решёток было соответствующим. От вчерашнего страха и сочувствия сразу же почти не осталось и следа – мы тут корячимся, а они… Впрочем, если объективно подойти, то в полной темноте довольно легко промахнуться мимо поганого ведра. Так что терпимее надо быть, снисходительнее, а то вон напарник уже второй раз «случайно» заехал пленнику шваброй по рёбрам. Стражи делают вид, что не видят и не слышат всплесков воплей и мольбы. Так и продолжалось – я тёр пол и отмывал прутья, иногда подтаскивая чистую воду вместо испачканной, мыл вёдра и жалел об утраченном мире – хрен с работой, но там были резиновые перчатки! И почти пропустил внезапно понятный мне громкий шёпот:

– Мама! (Хлюп.) Мамочка! Пусть это будет сон. Мерзкий, поганый сон! Только бы проснуться!

Каких усилий мне потребовалось, чтобы не подскочить и не начать оглядываться, – не передать! То есть озираться-то я начал, но аккуратно, стараясь не сильно вертеть головой. И ведь нашёл же! Клетка в соседнем ряду содержала в себе сильно потрёпанную – одежда была изорвана до полной неузнаваемости! – мою спутницу по спелеологическому путешествию Галину! Сюрприз, тудыть его!

К «сюрпризу» я подбирался долго: сначала закончил свой ряд до конца и только потом перешёл на следующий – всё это молча. Хотя моим первым порывом было подать голос, но неожиданно проснувшееся две недели назад благоразумие буквально зажало мне рот. Ну или трусость – это как посмотреть. Осторожные трусы – самые живучие существа, верно, комиссар Каин? Хотя нашёл к кому обращаться… В самом деле: ну как женщина отреагировала бы на знакомый язык? Диким криком «Спаси меня отсюда!», скорее всего, – за несколько дней я успел составить о Гале довольно однозначное впечатление: баба с достоинствами, но без признаков мозга. Она была девицей подтянутой и бегала с приводом очень неплохо – страйкбольные «пушки» фирмы «Маруи» по идее делают точно по характеристикам размеры-вес реального оружия, только из пластика, разумеется. Однако сама игра интересовала даму (от слова… гм… «дам») только сборищем не самых некрасивых мужиков. Только за один вечер я наблюдал, как она последовательно липнет к Николаю, Андрею, Петровичу (!) и, улучив момент, уселась на колени к Святославу – как раз когда его официальная пассия Светлана куда-то отлучилась. Что странно, Галина была в принципе не клинической дурой: филологическое образование, два языка, работает в какой-то фирме… работала. Но что-то клинило у неё в голове при попытке навязаться самцу – не иначе как «уж замуж невтерпёж». И меня тогда чуть покоробило, что в качестве кавалера меня она даже не рассматривала: видно, не отвечал альфа-самцовым критериям – толстеющий айтишник и даже без машины…

По мере приближения к запертой соотечественнице я всё больше испытывал сомнение в своём плане – тихо позвать и попробовать расспросить. Ну, узнаю, что случилось с ублюдком Святом и его командой, что мне это даст? Убили их или нет – какая мне от того польза: здесь нет – и хорошо… или плохо? Вообще, я бы посмотрел на мудака в клетке-камере… с большим таким удовольствием! Вот его бы я, может, не утерпел и позвал бы – поглумиться… Чур меня, чур! Осторожность. Осторожность! И… чего это филологиня там такое лепечет?

– Славочка… (Хлюп!) Миленький… (Хлюп.) Ты сказал: бежать, вокруг скалы, пока ты их… (хлюп) уведёшь! Почему, мразь, меня схватили, а тебя и след простыл?! Коленька, Лёшенька… уроды сраные! Хи-хи! (Хлюп.) Мамочка, забери меня отсюда! (Хнык-хнык.) Стерва Светка, чтоб у тебя твоя погная… сгнила! Сука! Из-за тебя меня бросили! Б…дь! Мразь! (Хлюп, хнык.) – И так по кругу.