Из сборника «Поздняя латинская поэзия» - страница 6

     Деве представ, приветливо речь завела Киферея:

«Радуйся, о державная дочь небесной Серены!

Ты рождена от царей, и царей ты родишь для вселенной!

Ради тебя я оставила Кипр и престол мой пафосский,

255 Ради тебя я переплыла широкое море,

Труд немалый приняв, дабы ты, от родительских ларов

В высший дом вознеслась, и юный властитель Гонорий

Долее сердцем своим не питал бесплодное пламя.

Долю свою родовую познай, прими диадему,

260 Чтобы ее передать сыновьям, и в чертоги, откуда

Вышла мать, обратно войди. Будь даже не отпрыск

Рода царского ты, будь даже чужая по крови

Августам — ты одной красотой стяжала бы царство.

Чье чело достойней венца? чей облик достойней

265 Скиптра? Розам — твои уста, снегам — твоя шея,

Кудри — темным фиалкам,[38] а взор — огню не уступит.

Как хорошо столь тонкий просвет разделил твои брови!

Как хорошо в румянце стыда сочетаются алость

И белизна, чтоб лицо не пылало излишеством крови!

270 Краше перстами Зари[39] и краше плечами Дианы,

Ты превзошла красотой даже мать. Влюбленному Вакху

Было дозволено брачным венцом украсить светила,[40] —

Но почему над тобой, прекраснейшей, небо не блещет?

Знай же: светлый Арктур тебе вьет уже новые звезды,

275 Чтобы эфир просиял созвездьем во славу Марии!

Встань же, достойного мужа жена, раздели же с державцем

Власть над кругом земным!  Тебя ждет поклоненье народов,

Истр воздает тебе честь, Рейн с Альбием рабствовать будут,

В дебри сигамбров[41] вступив, ты станешь над ними царицей!

280 Перечислять ли мне все племена до самых приливов

Океанических волн? Весь мир — твое достоянье!»

     Так прорекла, и дары нереид из ликующей зыби

Деве богиня сама возлагает на светлое тело,

Кудри сама разделяет копьем,[42] возлагает на платье

285 Пояс и алой фатой покрывает главу новобрачной.

А у дверей уже песни гремят, и в шественном чине

Ждет колесница невестиных стоп, и уже пламенеет

Выйти навстречу жених, и торопит закатное солнце.

Так звонконогий скакун, впервые почуяв любовный

290 Запах, вскипает душой, потрясает пышною гривой,

Шею крутой выгибает дугой и летит по фарсальским

Пажитям,[43] жарко дыша, и звенит настоятельным ржаньем

Над берегами знакомых ручьев, и табунные самки

Рады красавцу коню, и хозяин предчувствует прибыль.

295      А между тем, оружье сложив, вкруг мощного тестя,

В белое облечено, ликует все римское войско:

И знаменосец и пеший боец неустанной рукою

В воздух взметают цветы, красной тучей вождя одевая,

И, торжествуя, поют, увенчавшись и миртом, и лавром:

300      «Вышний отец, обретаешься ль ты в олимпическом небе

Иль в Элисейских полях, уготованных душам достойных,[44]

Ныне воззри: Стилихон свои совершает обеты!

Час блаженной расплаты настал: он чадо за чадо,

Брак за брак воздает и несет в приношение сыну

305 То, что взял у отца. Твоя, божественный, воля

Непогрешима была: ты в завете любви не обманут.

Он, твой избранник, достоин тебя, и царских достоин

Отпрысков, он достоин держать бразды государства!

Мы бы могли возгласить, как он бился под кручами Гема,

310 Как перед ним дымился Стримон от кровавых истоков,[45]

Как сверкал его щит, как летал его меч над врагами, —

Но Гименей замкнул мне уста. Иная уместней

Песня сейчас! Кто лучше тебя и законам и праву

Меру блюдет? Кто выше умом? В ком так сочетались,

315 Как ни в ком, и сильная мощь, и острый рассудок?

Чье превосходней лицо? Кто римских достойнее высей?

Кто столь широкую грудь подставил бы стольким заботам?

Стань в любой толпе, и всякий взглянувший воскликнет:

«Вот он, вот Стилихон!» Так сама себя видом являет

320 Высшая власть, и не надобны ей ни надменная поступь,

Ни повелительный крик, ни высокомерье движений.

Все, что другим с трудом старанье дает и притворство,

Ты от природы в удел получил. Прекрасную силу

Скромность в тебе облекла, и лицо осенила почтеньем

325 Ранняя седина. В тебе раздельные жребьи

Совмещены — и зрелый вес, и юная крепость:

Каждый возраст тебя осенил подобающей честью.