Из стали и пламени - страница 5

– Твои боги оказались глухи, охотница, – заметил он, стоило нашим взглядам встретиться. – Но мои все слышат.

– Ты молился за меня? – я тихо усмехнулась.

Пусть сил во мне, как в той птице, осталось лишь на рывок, но я взлечу. В последний раз. И дракон не увидит моего страха перед падением.

– Нет. Но я поклялся Первопредку, что ты вернешься к своим.

– Что ж, значит, ты поспешил.

Дракон оскалился. Пальцы на его руке вдруг стали удлиняться и утолщаться, наливаться темным золотом. В тусклом свете костра блеснули когти. Их движение вышло стремительным: словно золотая молния сорвалась и исчезла, оставляя после себя ощутимый запах. Только не свежести, а драконьей крови. Оскал дракона стал шире – как у хищника, готовящегося к нападению.

И оно последовало.

Я не успела ни дернуться, ни уклониться, когда он резко вскинул руку и прижал кровоточащий порез к моим губам. Зеленые глаза полыхнули алым, и все во мне оборвалось. Я была готова умереть от жара. Была готова к тому, что дракон раздерет когтями мое горло. Но не к тому, что он решит отравить меня своей кровью.

В памяти взметнулись цветные образы. Наша с драконом схватка, мой удар дайгенором по мощной груди; брызги крови на кожаном доспехе, и шипение, с которым тот начал сгорать. Пришлось быстро скидывать его, а самой кувырком уходить от атаки. Вспомнилось, как задымились камни от попавших на них капель, а в воздухе запахло серой. И когда драконья кровь хлынула мне в рот, боюсь, я не сумела скрыть ужаса во взгляде.

Сначала вернулось ощущение жара, за ним пришло чувство тяжести. Никогда прежде собственное тело не казалось мне таким неподъемным. Я попыталась шевельнуть рукой – не вышло. Попыталась сжать пальцы в кулак или хотя бы открыть глаза – без толку.

Неужели забвение именно такое? Вечность в неопределенности, в неспособности даже увидеть, что творится вокруг. Тысячи дней лежать и не знать, как изменился мир после твоей смерти. Только вслушиваться в звуки, пытаясь по ним догадаться, что происходит. Вот сейчас я отчетливо различала треск костра, приглушенный шорох каменной крошки, шаги…

– Просыпайся, охотница, – низкий, чуть рычащий голос прозвучал пугающе близко.

Инстинкты вздыбились, словно шерсть у кота на загривке. Дракон! Дракон рядом! А я лежу перед ним беззащитная, как ягненок!

– Ну же, охотница, хватит изображать немощь! Неужели в твоем Ордене все такие неженки?

Насмешка стеганула вожжой. В груди полыхнуло, челюсти свело. Окажись сейчас меж ними кусок выделанной кожи – не вырвешь.

– Может, стоит наведаться туда и проверить?

В Орден? Где десятки необученных послушников? Мои братья и сестры?

Мысли еще летели, одна сменяя другую, а в груди уже родился рык. Пусть не такой низкий, как у дракона, но сильный, неистовый. Я потянулась навстречу – дракону, моей ярости, желанию защитить своих. Веки на мгновение сжались – и поднялись.

– Не смей!

– Наконец-то. Долго же пришлось тебя будить, – недовольно заметил дракон и развернулся к костру. – Ты даже слабее, чем я думал.

Все во мне натянулось, как тетива. Я уставилась в широкую спину, готовая спустить стрелу ненависти, но замерла, увидев повязку на его руке. С трудом повернув голову, отыскала взглядом камни с выжженными неровными углублениями – местами, куда упали капли драконьей крови. Потом осторожно облизнула губы. Соленые.

– Почему я жива?

Дракон посмотрел на меня искоса, однако отвечать не стал. Взял жареного алькарда, оторвал небольшой кусок и вернулся.

– Ешь, – приказал коротко, прижимая мясо к моему рту. – Если сил жевать нет – скажи, я помогу.

Я скрипнула зубами. Он издевается?

Не сводя яростного взгляда, я вцепилась зубами в мясо и пусть с усилием, но принялась жевать сама. Дракон криво ухмыльнулся. Вернулся к костру, опустился в метре от него и уставился в огонь.

Минуты на две пещеру окутала тишина. Потом дракон заговорил:

– Люди не умеют контролировать свою кровь. Вы тратите ее в битвах, проливаете, принося клятвы, и платите ею за ошибки. Но при этом не можете вытравить из нее болезнь. Нам же это под силу. Пока я контролирую свою кровь в тебе, ты не умрешь.