Из тени и тишины - страница 20

До всего этого я всегда был спокоен. Должен был. Другого варианта не было. Моя семья — мама — нуждалась во мне. И я был спокойным с маской, говорившей о другом. Но это тогда было нужно.

А потом я встретил Лирику, и все изменилось. Хоть я не понимал, что все изменилось, пока почти не стало поздно.

Пока я чуть не потерял ее.

А теперь потерял.

Серый забрал меня и проклял из — за Лора, но теперь у Серого была Лирика. Я должен был помогать своему народу. Я не мог идти и помочь ей.

«Тяжела голова с короной?».

Эти слова звучали презрительно даже в моей голове, но те, кто произносили их, не понимали. Как, если даже я едва понимал?

— Снова дуешься? — я оглянулся на Вин, которая стояла на пороге тронного зала, прислоняясь к проему, скрестив руки и ноги.

— Я не дуюсь, — сказал я, хотя и ворчал.

— Не верю. Скоро будут новости, — сказала она, и я повернулся, расправил плечи, пытаясь отогнать плохое настроение. Я не любил ворчать, но сегодня так и делал.

Не стоило так поступать, если я хотел, чтобы те, кто остался в нашем мире, видели во мне сильного лидера.

— Ясное дело. Потому мы отправили Родеса и Алуру, двух из моих лучших воинов. О, постой, они оба не из моих.

— Теперь ты просто ищешь повод порычать, — Вин закатила глаза. Она оттолкнулась от стены и пошла ко мне. Вин всегда была хорошей подругой. Мы выросли вместе. Она понимала мое поведение лучше многих. Лучше нее меня понимала только Лирика. То, что она разгадала меня так быстро, было для меня значимее всего.

— Родес найдет ее. Мы оба знаем, что принц — или он теперь король? Не важно — перевернет все на пути. Он нашел ее в первый раз. Он и Алура. Они найдут ее снова.

Я скрипнул зубами и выдохнул.

— Конечно, он нашел ее.

— Перестань. Ты же не ревнуешь?

Я посмотрел на нее и покачал головой.

— Нет. Но вошло в привычку ворчать из — за него.

— Потому что милый принц всегда был твоим соперником, ведь должен был.

Это вызвало улыбку на моем лице.

— Мне нравится, что ты зовешь его так. И еще по — разному.

Она пожала плечами и отбросила за плечо длинные волнистые каштановые волосы.

— Что я могу сказать? Он раздражает меня. И мне нравится смеяться над ним.

Я посмотрел на ее лицо и нахмурился.

— Почему Родес раздражает тебя?

На ее лице мелькнуло выражение, но я не смог его узнать. Я шагнул вперед.

— Вин?

— Это не важно, — она покачала головой, но я разглядывал ее.

— Вин.

— Все хорошо.

— Было бы хорошо, ты бы не меняла тему.

— Ничего такого. Милый принц просто раздражает меня. Я не знаю, почему он выводит меня из себя. Но я вижу лишь то, как он чуть не умер, — она поежилась, и я сжал ее плечо, а потом отпустил.

— Это было тяжело для всех нас, — и это было правдой. Хоть мы росли по разные стороны войны, я всегда во многом уважал Родеса. Он не был жестоким или черствым, как остальной его народ. Он раздражал меня, потому что у него была семья, которая с виду заботилась о нем. Я не понимал тогда, что они были сломаны не меньше моей семьи. И, может, я завидовал, но не собирался говорить ему об этом. У меня все — таки были принципы. Но нет, я больше всего завидовал тому, что он первым нашел Лирику, хотя мне суждено быть с ней, хоть я долгое время не мог этого понять из — за проклятия.

Я сжал кулаки по бокам.

«Только бы вернуть ее».

— Мы вернем ее, — прошептала Вин, вторя моим мыслям. Я приподнял бровь и отвернулся от нее.

— Да, но я не пошел за ней по причине. Наш народ нуждается в нас.

— Они все еще зовут тебя королем, — прошептала она.

— Они считают меня таким, но это не значит, что я заслуживаю титула. Все — таки королевства Обскурит нет, как и Люмьер.

— Но мы — все еще при дворе Обскурита. Они все еще видят тебя у трона, где был кристалл, пока он не разбился.

— Ты права. Это нужно видеть народу. Они не видят нас при обсуждении войны. Они не видят, как тетя Родеса, бывшая королева Люмьера, исцеляется, потому что она потеряла зрение в прошлом бою. Они не видят, как ты изучаешь новую стихию. Они не видят, что наша семья, наш народ страдает внутри. Потому что нам нужно показывать им, что мы сильные.

— Это наша работа. Быть сильными.

— Но это похоже на ложь, да? — спросил я.