Из железного плена - страница 6

— И что же, о вас так никто и не знает?

— Почему же? Мне думается, что соответствующие органы великих держав давно вынашивают планы поглощения нашего Треста, однако для них загвоздка в том, что они, видимо, никак не могут решить между собой — кому достанется лакомый кусочек.

— Но, — усмехнулся Ивашов, — такое положение не может продолжаться вечно.

— Напротив. Это может чрезвычайно затянуться. И…

— Что — «и»?

— И наступит такой момент, когда мы окажемся вне пределов досягаемости для них.

— То есть?

— Вы же ученый. Не мне вам объяснять.

— И все же?

— Существуют открытия, которые можно назвать преобразующими. Они меняют не только и не столько соотношение сил в мире, энергетику и экономику, не только военную стратегию, и уровень жизни, но и сам уклад, психологию людей. В эти моменты мар трясет как от лихорадки, но государственные системы… Они очень быстро приспосабливаются. Они созданы, чтобы выживать.

Ну вот и в такой вот момент это новое изобретение, если оно будет исходить от нас, от ТНУ, перевернет все. Вы меня понимаете?

— Я уловил вашу мысль, Мейер.

— Вот и отлично. Будем считать, что первую ступень мы перешагнули. Теперь поговорим о вас. Вы уже достаточно отдохнули?

— Если это можно назвать отдыхом.

— Да, конечно, мы вынуждены были на некоторое время изолировать вас, пока шло выяснение вашей личности, а также всех вопросов, связанных с прибытием объекта Икс. — Мейер кольнул напряженным взглядом Ивашова, словно стараясь что-то прочесть на его лице.

Но у Александра не дрогнул ли один мускул.

«Так, — подумал он, — они до сих пор еще ничего не знают. Мейер предполагает, что объект Икс прибыл недавно. Значит, их информация, мягко выражаясь, неполная».

— Трест вынужден заниматься проверкой всех, кто попадает сюда. Сами понимаете, конспирация.

— Ну и как проверка?

— Мы рады, что к нам попал столь масштабный ученый с Востока. Каюсь, я все время терзался мыслью, что западный образ мышления представлен здесь слишком широко. Это обедняет. Для истины необходимо многообразие, верно?

Ивашов пожал плечами.

— Что же дальше?

— Вам будут предоставлены все возможные условия, — поспешил заверить его Мейер. — Сами понимаете, на научное оборудование Трест не скупится. Все условия для плодотворной работы, все условия для полнокровной жизни. Да, мы вовсе не отшельники в скиту!

— Непохоже! — иронично сказал Александр и обвел взглядом свою серую комнату.

— Что вы! — усмехнулся Мейер, — это всего лишь изолятор. С сегодняшнего дня вы переправитесь на нижние этажи, ближе к лабораториям. Мне кажется, что там вам понравится больше.

Ивашов снова пожал плечами.

— Еще раз прошу простить нас за вынужденную изоляцию и неудобства.

Александр рассматривал Отто. Мейер воодушевился, и на щеках его играл слабый румянец. Воодушевление, конечно, вполне можно было отнести за счет волнения, когда он говорил о так близком ему Тресте и его проблемах. Но Ивашов чувствовал, что краска на лице собеседника скорее выдает скрытую радость. Мейер торжествовал, что найден контакт с русским ученым, что нет грубого открытого протеста, что они говорят как два образованных человека. А когда говоришь с человеком на одном языке, его нетрудно убедить.

— Хочу вас предостеречь, — доверительным тоном сообщил Отто, — роботы Треста информированы о свободе перемещения каждого из нас. Это продиктовано в первую очередь антиразведывательными соображениями. Материалы, хранящиеся в Институте, не должны попадать наружу, и кроме ученого персонала Треста никто не должен проникнуть в здание. Поэтому я покажу вам те пределы, в границах которых вы сможете передвигаться. Байцер, этот и другие занимаются каждый своей территорией, их на каждом этаже дежурит несколько. Все это я вам объясню. А теперь идемте…

Отто не обманул. Кабинет, не в пример изолятору, был просторен. Удобная мягкая мебель, обширные книжные полки с разноязычной художественной и научной литературой, широкий стол, информационный блок с телевизором и телефоном. Все располагает к общению и отдыху. Соседняя комната — прекрасная спальня. В отличие от первой, выдержанной в светло-коричневых тонах, здесь все в синеве и глубоком ультрамарине. Огромное ложе, словно для десятерых, шкафы, тумбочки, зеркала… Роскошь!