Из жизни двух городов. Париж и Лондон - страница 7
, (дословно «генеральный лейтенант полиции»)[10], создав, таким образом, новый институт, реформировавший устаревшую систему судебной власти. Полиция взяла на себя широкий ряд функций: от поддержания общественного порядка до здравоохранения, заботы о бедняках, прокладки дорог, снабжения города продовольствием и фуражом, торговли и т. д. Британским властям понравилось новое ведомство, хотя перевести слово на английский язык не получалось. Английский аристократ Хорас Уолпол, собиратель живописи и великий остряк, писал так: «Французы обвиняют нас (видимо, справедливо), что в нашем языке не нашлось слова, имеющего то же значение, что и слово «полиция», и что поэтому мы его у них украли».
В работах философа-этика Адама Смита и его последователя шотландца Патрика Колкухауна подробно описывается предполагаемая область деятельности полиции. По мнению философов, полиция должна была заниматься вопросами канализации, мощением дорог и городским освещением, и также контролировать снабжение рынков продуктами и (что ближе к современному термину) расследовать незначительные нарушения общественного правопорядка.
В восемнадцатом веке полиция прочно заняла свое место на парижских улицах; широкая сеть полицейских агентов (шпионов-«мушаров») требовала постоянного пополнения и привлекала в ряды полиции новых добровольцев. Однако в Лондоне термин «полиция» еще не означал одетых в униформу блюстителей порядка, действующих в масштабах города и подчиняющихся приказам единого руководства. В написанном Колкухауном «Трактате о столичной полиции» (1796 г., первая редакция – 1792 г.) речь шла всего лишь о создании речной полиции Темзы, первого полицейского корпуса Великобритании[11].
До «Закона о столичной полиции» (1829 г.), подарившего жизнь лондонскому «бобби», оставалось еще несколько десятилетий, однако Лондону пришлось ждать гораздо дольше. Лишь в 1855 г. парламент принял «За кон о городском управлении», основавший единый орган власти, способный координировать уборку мусора в городских трущобах, прокладку канализации и другие задачи, находившиеся в то время в ведении полиции. Теперь нам понятно, что во времена Мерсье лондонский му ни ципалитет был весьма далек от слаженного механизма, каким является сейчас, и представлял собой сборище комитетов, один из которых отвечал за мощение улиц, другой – за освещение, а третий – за ночное пат ру ли рование. Существовали эти комитеты на деньги местных общин, и работали в них люди, как правило, не имевшие специальных знаний. Тем не менее Мерсье и другие парижские наблюдатели искренне восхищались до стижениями соседей и считали лондонскую систему образцом муниципального управления.
В ville policée огромное значение уделяется чистоте. Чистые тела и чистые улицы приносят нации здоровье и долголетие, но чистота требует «циркуляции». Мерсье был одержим идеей циркуляции: воздуха, воды, сточных вод, тел (как живых, так и мертвых) и средств передвижения. Целые главы «Параллелей» посвящены перечислению парижских зданий, которые необходимо снести, чтобы улучшить «циркуляцию». По мнению Мерсье, требовалось расчистить и расширить мосты, как сверху, снеся все загромождавшие проезд строения, так и снизу, удалив мельничные колеса, которые препятствовали движению судов и тормозили сток воды. Вестминстерский мост в Лондоне (построен в 1750 г.) с его тротуарами и хорошим освещением, сделался, по крайней мере, в глазах Мерсье, образцом пешеходного моста «с хорошей циркуляцией».
В то время было модно сравнивать город с единым организмом, поэтому проблемы с циркуляцией можно было уподобить сердечному приступу. Аналогия эта основывалась на открытии Уильямом Харви циркуляции крови в начале предыдущего столетия, а впервые ее открыто использовал мемуарист Джон Ивлин[12] в своем произведении «Fumifugium, или Неудобства лондонского воздуха и рассеянного смога» (1661 г.).
Концепция идеального города также предполагала наличие прямых проспектов и просторных рыночных площадей, которые появились в планах реконструкции Лондона после Великого Пожара 1666 г., подготовленных Кристофером Реном, Робертом Хуком и самим Ивлином. Хотя из этих утопических планов в жизнь была реально воплощена лишь малая часть, ограничения по высоте домов и широте улиц, появившиеся после пожара, действительно улучшили «циркуляцию». Полезным оказалось также решение перенести центральный рынок с Чипсайда на Хани-лейн и открыть новые рынки в западной части города.