ИЗ ЖИЗНИ ФОТОМОДЕЛИ ЗИНГЕР - страница 29

Понял Димон, что поотстал от жизни и надо навёрстывать. Прям, как в школе. А то не ровён час «на осень» оставят, а то и на второй год.

Тогда Димон грудью лёг, а завёл перспективные знакомства с перспективными людьми. Всех киношных и эстрадных «звёзд» перелопатил. Не только фотографией, продюсированием занялся, подзаработал и сумел влезть в долевое строительство коттеджного загородного посёлка. Оперативно! Первый взнос – тридцать процентов от стоимости домика, небольшого такого, в двести квадратных метров (да, небольшого, у других хоромы в метров триста, а то и четыреста). Вскоре ключи получил. Первый этаж отремонтировал и японский сад возле дома разбил (чтоб соседей «умыть», мол, знай наших). Только после этого родственникам признался в афере. Они в голос: «Почему афера? Чем можем – поможем!» Тут бабушка его расчувствовалась и чистосердечно призналась: «Я всегда мечтала о собственном домике с японским садиком во дворе! Как я рада, что хоть у тебя это всё будет». И у Димона как-то само вылетело: «Это – тебе!» Бабушка не поверила. А Димон твердо: «Твоя мечта осуществилась! Это тебе». Отец с матерью нахмурились, засомневались более чем. Димон у них альтруизмом не страдал, единственный отпрыск в семье, всё внимание ему. Избалован до предела! Молоко на губах не обсохло, а уже немалую деньгу заколачивает. Машины меняет одна за одной, девушек меняет одну за другой. У него снега зимой не выпросишь, а он целую домину, нате, возьмите, не жалко. Надо же, какой царский жест! Что-то здесь не так.

Димона недоверие задело за живое. За кого его принимают? Да он… Знают ли они, кто он на самом деле?!

Димон сгрёб в охапку всю родню и привёз в коттеджный посёлок, где некоторые богатеи уже начали обживать свои дома. «Экскурсия для моих самых любимых бесплатно!» – раскланялся он, и все восторженно зааплодировали. Вперёд! Первый этаж – сто квадратных метров. Тут кухня-гостиная, тут спальня, тут кабинет, тут кладовка, тут ванная с прачечной и сушилкой. Паркет, кафель – по высшему классу. Крутой натяжной потолок с подсветкой – смотри вверх и жизнью наслаждайся, произведение искусства! Коммуникации все – центральные. Не парьтесь, дорогие, ни об отоплении, ни о воде. Как в городе. Приехали и включили краны.

Бабушка зацокала языком, мать с отцом закивали, а тётя, родная бабушкина дочь и папина сестра, засомневалась: «Дима, такой дом нужен тебе больше! Женишься. Дети. Пусть минует их чаша, что мы испили». Да уж, теснота-теснотища коснулась их более чем! Бабушка испуганно запричитала, что, конечно, дом нужен в первую очередь Диме, а они сюда только приезжать будут. В гости! Малышей нянчить: внуков и правнуков. Димон пробубнил, что жениться не собирается, на что бабушка, и мама, и тётя в голос: «Придёт время – охомутают, и не отвертишься!» Димон тряхнул головой и твёрдо залепил: «Здесь будет жить бабушка! И ты, тётя. Вам веселее вдвоём. Нечего ютиться в своём коммунальном клоповнике». Он повернулся к родителям: «Второй этаж отремонтирую – вы тоже переезжайте». Он в упор смотрел на них, а они – видно было – «подрастерялись». Наконец отец пришёл в себя и, сделав шаг вперёд, по-мужски пожал Димону руку: «Спасибо, сынок!» Мать всплакнула. Бабушка тоже.

А отец принялся соловьём разливаться, рассказывая, как цементную стяжку на втором этаже сделает, как с проводкой будет что-то инженерно-заковыристое вытворять. А Димон в это время подсчитывал. Сколько ему ипотеку выплачивать? О-ёй! Вот кабала так кабала! Итак. Он брал на пятнадцать лет. Офонареть, как долго! Нужно срок укоротить. До десяти лет хотя бы. Да, до десяти! Если сейчас банку тысячу долларов в месяц платит, то, если укоротить срок, получится почти две тысячи. Мда, дороговато. У Димона заныло сердце, и так страшно стало, как будто его в НХЛ не пускают (ему в детстве снилось, что дяденька в сереньком пиджачке дверь, где «НХЛ» написано, перегородил и ласково твердит: «Не пущу!»; Димон тогда в слезах просыпался, и мама его успокаивала). Сейчас былой страх вновь вернулся. А если он не потянет?.. И банк конфискует дом?.. Что будет с бабушкой и тётей? И от такого позора не отмыться! Димон глубоко вздохнул. Не допустить! Обратного хода нет. Он постарается, будет много работать… И – «безумству храбрых поём мы песню!» Димон лихо тряхнул своей бритой головой и успокоился.