Из жизни и фантазии - страница 8

Звуки лютни мне снятся, серебристые тоны… Аккорды золотые… С отдаленного моря долетают они по синим волнам, на своде небесном они отразились и в сердце проникли мое… Вот я слышу, слышу их!.. Безумец, слышу их… Звуки лютни дивной… Волшебная дева играет в мрачном замке на берегу моря… Душа ее трепещет, сквозь мрак тоски она чувствует отдаленный просвет… Другого духа чувствует она… Где-то, где-то во Вселенной, но где? На земле, или на небе…Она не знает, и жаркие слезы льются по ее ланитам…

Безумец, безумец…

2 °Cентября.

Осмеян я, опозорен, унижен, на меня жалобу написали в округ, что «декадент я». Брат меня ругает… «Баба ты, мальчишка дряхлый, ты няньки ищешь, до семнадцати лет тебя нянька одевала и раздевала, ты беспомощен, жалок, ленив… Я уеду от тебя… Весь город над тобою смеется… Все царство насмешишь ты. Каждый день несет тысячи анекдотов… Дурак!»…

Я молчал, ничего не ответил ему, хотя мог бы сказать. «Тупица ты, мог бы сказать ему, зубрением девятилетним кончил гимназию, скот, лентяй, льстец, набитый дурак, сын целовальницы и слабохарактерного дворянина», но ничего не сказал я, и ничего не скажу. Пусть… Он брат, его родители — мои родители, хотя душа моя не от них родилась, нет, нет, не от них… Она откуда не знаю, но не из глины она, душа у каждого идет из бездны и в бездну погружается, воспев песню свою. Ничего конечно не знаю, я не философ, но Δαιμων так говорит, он, он… Его я слушаюсь…

1 Октябрь…

И гимназистки меня уже не все любят. Часть меня не слушает. Многие куда-то уходят с урока, записав мои слова… Передают начальнице каждый вздох… Опутан я сетями. Ох, телом опутан я, безумием искалечен я, дряхлостью в юные годы мои, слабоволием… Декаденты! идите сюда! Вечерний вы свет, закат поэзии… Вы зарождение поэзии ночи, тихо мерцающих звезд, чуть рисующегося млечного пути, неуловимых изгибов сердца, сердца мира… Вы предрассветные Лучи будущего солнца поэзии… да, но умру я!..

Март.

Ревизор приехал. Лиса имя ему. Все пронюхал, все разузнал, кроме истины. Мелким бесом подошла к нему Мария Андреевна. «Об одном прошу, уберите его от нас, житья не стало,» шепчет она, и плачет, и молит, и ломает руки. Что устоит против хитрой женщины? Лиса могла бы, но не захочет. «Да, он какой-то декадент, придется уволить его отсюда, но до весны оставим». Сколько объяснений, сколько разговоров! А директор Дмитриев потерял голову, только одно твердит: «говорил я вам, говорил я вам, они шутить не любят»…

Δαιμων посоветовал мне поступить в политический союз преподавателей, и вот все молодые учительницы теперь на моей стороне. «Как, он наш!» А раньше меня упрекали они, «что наш Петров, на его уроках ни такого, ни эдакого.» А теперь я в их союзе. Ревизора фалангой окружили учительницы. «За что вы его, за что вы его, его вы изводите».

Ревизор, хитро улыбаясь, отвечает, «я оставлю его, оставлю, успокойтесь». «Как оставлю? Безвинного человека? скажите, что сам остается он? Скажите, иначе мы не выпустим вас». Старую лису прижали молодыя девы… Времена бурныя — что делать? Лиса улыбнулась, видя свое безвыходное положение «хорошо, хорошо, будет по-вашему, он остается, он остается»…

Уф! Господи! Пойду на балкон отдохнуть. Кажется, буря в стакане улеглася… Какой вечер дивный… Вот сонный город предо мною! Вон облака, освященные волшебными лучами Дианы. Она тихо скользит, богиня, не слышною стопою по волнам эфира.

О если бы выросли крылья у меня, полетел бы я туда, в воздушное царство, в эти таинственные ущелья между облаками. Может быть там и тебя встретил бы я, моя несравненная Элоиза! О человек, до сих пор ты не научился летать по воздуху… Погибли вы герои, Пилатр де Розье и Роман, дивная госпожа Бланшар и ты мужественный Гаррис, вы все хитроумные смельчаки погибли вы в воздушном океане… И ты, Лилиенталь, превратившийся было в механическую птицу, северный викинг — Андре с полюса не вернулся… О сколько вас, смелые дети природы!.. Неужели никогда не летать нам по воздуху, неужели не доказать бессмертия духа, не освободиться от жалкой нищеты, и ползания, неужели, неужели…