Из жизни императрицы Цыси, 1835–1908 - страница 8

Говорить об образах Цыси, главного евнуха Ли Ляньина и других носителей деспотизма маоистские критики избегают, но зато нападают на жертвы тирании — Чжэнь, неожиданно оказавшуюся «агентом империализма», и Гуансюя, в образе которого усмотрены сочувственные намеки на сына Чан Кайши или на Лю Шаоци, что никак не вяжется даже с датами появления работ Яо Синьнуна.

Я так подробно остановился на судьбе этих произведений потому, что в них наиболее ясно выразилась естественность аналогий между маньчжурской монархией и маоистским режимом. Не случайно после создания пьесы и фильма Мао Цзэдуна прямо сравнивали с Цыси. Еще чаще сопоставляли с ней Цзян Цин — супругу Мао, однако главное здесь не в конкретных лицах, а в сходной атмосфере обеих эпох. Эта атмосфера отражается во всех упомянутых драмах, например в пьесе Чжоу Тяньбэя, где показано, как Цыси, грозя обезглавить Великую княжну, выведывает у нее, кто велел казнить главного евнуха Ань Дэхая, любимчика вдовствующей императрицы. Здесь отлично переданы свирепость и ловкость Цыси, страх княжны, ее неумение скрыть правду перед проницательной государыней — словом, воссозданы разные человеческие эмоции, помогающие художественной литературе воздействовать на читателя сильнее, чем исторические сочинения, в которых ценится беспристрастность. Но есть в этих пьесах совершенно специфические находки. Скажем, из многих источников известно, что Цыси почти никогда не говорила с сановниками непосредственно, а только через рядом стоящего главного евнуха, как будто через переводчика. Это очень замедляло и «возвышало» ее речь, однако воплощена такая своеобразная манера лишь в пьесах: ни в документах, ни даже в романах слова Цыси дважды не повторяются.

В качестве примера приведу отрывок из небольшой пьесы 1915 года «Фальшивый князь крови», где воспроизведена аудиенция у императрицы в период восстания ихэтуаней:

«И м п е р а т р и ц а. Хуа Чжуан, устал ли ты во время своего заграничного путешествия?

Г л а в н ы й   е в н у х. Старая будда спрашивает тебя, устал ли ты во время путешествия?

Х у а  Ч ж у а н. Нет, не устал.

Г л а в н ы й   е в н у х (вставая перед Цыси на колени). Хуа Чжуан благодарит Старую будду за милость и говорит, что он не устал.

И м п е р а т р и ц а. Сейчас Пекин захвачен иностранными войсками, и один из главарей иноземцев, возмущенный гибелью своего подчиненного, поклялся отомстить. Каков наглец! Я слышала, что этот главарь важная персона среди всяких голландцев и прочих морских дьяволов.

Главный евнух повторяет слова Цыси.

Х у а  Ч ж у а н. Вы, вероятно, имеете в виду германского императора?

Г л а в н ы й   е в н у х (испуганно и тихо обращается к Хуа Чжуану). Ты не должен перед Старой буддой называть его императором! На небе не бывает двух солнц, а у народа не может быть двух монархов! Лучше назвать этого главаря губернатором германской провинции.

Х у а  Ч ж у а н. Покорнейше благодарю вас за уточнение. Разумеется, вы правы.

Г л а в н ы й   е в н у х (докладывает Цыси). Это всего лишь губернатор захолустной провинции под названием Германия.

И м п е р а т р и ц а. Я вижу, этот губернатор не знает церемоний, раз пошел против нашей небесной династии, да еще из-за какого-то жалкого подданного! Его надо умиротворить, послав к нему одного из князей крови.

Г л а в н ы й   е в н у х (повторяет и добавляет). Понял, что говорит Старая будда? За границей много всякой чертовщины, так что нашему князю там будет очень нелегко. Ты знаешь, что иноземцы владеют дьявольским искусством, называемым фотографией? Стоит им тебя сфотографировать, и твоя душа отлетает тебе уже не принадлежит.

Х у а  Ч ж у а н. Как же в таком случае исполнить волю Старой будды?

Главный евнух громко повторяет его слова.

И м п е р а т р и ц а. Хотя этот губернатор и не знает законовнебесной династии, его не стоит особенно винить — ведь он всего лишь варвар. Если бы я как следует покарала его, он был бы чересчур опозорен. Я слышала, что на Знаменной улице живет цирюльник, очень похожий на одного из наших князей. Достаточно послать этого цирюльника».