Изабелла Католичка. Образец для христианского мира? - страница 31

Можно добавить вторую причину: обязательным условием для создания нового государства (цель, намеченная католическими королями) была, по их мнению, единая вера. Они не считали, что должны сохранять еврейские общины, владеющие особым статусом, дозволявшим им самоуправление. Они отказались от перспективы сделать Испанию страной, в которой сосуществовали бы несколько культур. С этой точки зрения Испания католических королей не являлась исключением из правил: она предваряла все то, что станет правилом в Европе, в которой ни одна нация не настроена признавать ни право на своеобразие, ни своеобразие права какого-либо религиозного меньшинства. Повсюду, а не только в Испании, государь, опираясь на принцип «вера, закон, король», считает себя вправе навязывать религию своим подданным. Везде, в любой стране можно найти суверена, в одиночку решавшего то, какой будет религиозная модальность его государства, поскольку подданные будут придерживаться вероисповедания своего правителя — «чья власть, того и вера» (cujus regio ejus religio). Нантский эдикт не должен ввести нас в заблуждение: если в 1598 году Франция и покончила с религиозными войнами, то произошло это вовсе не из-за желания положить конец религиозной нетерпимости; здесь сыграли свою роль усталость сражающихся сторон и желание избежать гражданской войны. Как известно, победа над религиозной непримиримостью оказалась временной, так как в 1685 году эдикт упразднили. Чтобы принудить французских гугенотов перейти в католицизм, Франция Людовика XIV ввела драгонады — методы, ничем не уступавшие приемам испанской инквизиции. В своей «Политике, извлеченной из Священного Писания» Боссюэ заявлял, что «правитель должен использовать свою власть, чтобы уничтожить в своем государстве ложные религии». Лафонтен, Лабрюйер, госпожа де Севинье, Фонтенель поздравляли Людовика XIV с тем, что ему удалось «отчистить» королевство от нежелательных элементов. Теми же доводами и аналогичными определениями пользовались в Испании в конце XV века. Принудительная ассимиляция или изгнание: такова была альтернатива, в течение веков предлагаемая западному сообществу.

Инквизиция и изгнание евреев — бесчеловечные меры, и подобных мер следует остерегаться и по сей день. Нельзя уподобить Испанию католических королей нацистской Германии, как порой это делали, как нельзя сравнивать религиозную политику первой страны с тем «окончательным решением», которое вторая страна стремилась осуществить. Морис Агюлон выступал против употребления слова «геноцид» в отношении войны в Вандее: «Именно за Освенцим, этот концентрационный лагерь, предназначенный для поголовного истребления еврейского народа, нацистов обвиняли в „геноциде", в буквальном и этимологическом смысле этого слова. На совести нацистов и Орадур, преступление омерзительное и жестокое, но, увы, в большей степени традиционное. В свое время Людовик XIV точно так же „орадуризировал" в Пфальце, а Симон де Монфор — в Лангедоке, однако сегодня никто и не думает говорить об их действиях как о геноциде. Это были ужасы войны, ведущейся „по-старинному" и не ставящей целью искоренить целый народ. У якобинцев и патриотов был свой Орадур — в Вандее: деяние столь же отвратительное, нам нелегко признаться в этом. Но говорить о геноциде в данном случае недопустимо. Либо это слово берется в буквальном смысле, и тогда позорящее обвинение оказывается безосновательным. Либо, уступая языковой моде и инфляции слов, его начинают употреблять, когда хотят рассказать о массовой бойне. В таком случае для определения специфики гитлеровской программы необходимо найти другое слово, ибо в силу повсеместного хождения слова „геноцид" с нацистского преступления словно снимается часть вины»[47]. Такой же вывод можно сделать относительно религиозной политики католических королей. Можно обвинять Фердинанда и Изабеллу в нетерпимости и вменять им в вину методы, противоречащие нашим гуманным принципам, но мы не имеем права обвинять их в умышленном, сознательном желании уничтожить целый народ. Они решили покончить с иудаизмом, но не истребить иудеев; они желали, чтобы евреи остались в королевстве, но лишь после обращения в католицизм, поскольку, по их мнению, еврей, обращенный в католическую веру, перестает быть иудеем и становится христианином. Как известно, точка зрения нацистов была иной — они планировали уничтожить евреев.