Изабелла Католичка. Образец для христианского мира? - страница 43

определенное количество подданных, обязанных работать на них. По этой модели Овандо и организовал «encomienda» (энкомьенду): испанским колонистам дозволялось использовать индейцев, чтобы извлечь доход из земель. Злоупотребления такого режима не замедлили проявиться. У францисканцев, прибывших вместе с Овандо, казалось, не было возражений. Совершенно иной была реакция доминиканцев, прибывших в 1510 году: в крайне решительных выражениях они осудили эксплуатацию, к которой прибегли испанские колонисты. Однако зло уже было содеяно — к тому времени было уже слишком поздно возвращаться к исходному порядку вещей. В 1512 году Фердинанд Арагонский попытается «очеловечить» «энкомьенду», но заставит лишь придать принудительному труду легальный статус. Во времена правления Карла V университетские профессора Саламанки (во главе с известнейшим и авторитетным Франсиско де Виториа), доминиканец Лас Касас и другие богословы и миссионеры поставят под сомнение саму идею колонизации: никто не имеет права завоевывать независимую страну и подвергать ее жителей ненавистной «опеке» под видом «помощи в развитии». Они же изобличат негласное рабство, лежащее в основе «энкомьенды» и подневольного труда. Император, откликнувшийся на призывы этой кампании, отменит «энкомьенды» в 1542 году, однако впоследствии он будет вынужден сделать обратный ход под давлением колонистов и некоторых из его советников: имперская политика нуждалась в деньгах Америки... И на протяжении веков индейцев будут продолжать эксплуатировать. Таковы непредсказуемые последствия соглашений 1492 года, позволивших Колумбу отправиться на поиски Нового Света.

 Вплоть до конца XVII века во Франции фактически не было книг па истории Испании, и уж тем более не существовало произведений, посвященных католическим королям. И все же французы не теряли интереса к своему главному противнику. Основными вехами соперничества, столкнувшего нации в конфликте, оказались сначала итальянские войны, затем Наварра и, наконец, политика Карла V и его наследников. В целом же французы упрекали Испанию в том, что она проводит империалистскую политику (ее правители стремятся к «универсальной монархии») и использует религию, дабы оправдать эту цель.

Тем не менее антипатия не помешала французам плениться плодами культуры той страны, которая благодаря католическим королям заняла в Европе видное положение. Они бранили империалистскую Испанию, но все же мирились с влиянием «сильного народа, огромной империи [...], культуры более утонченной, чем наша», как писал Фернан Бродель. В XVII веке из Мадрида пришла мода на белила и румяна, духи, перчатки, сапоги, туфли... со всеми этими предметами роскоши Францию познакомила Испания. Ее престиж утвердился также в области языка и литературы. Французский язык пестрел испанизмами, как в наши дни он переполнен англицизмами, а это верный признак культурного влияния. Увлечение испанским было настолько велико, что Сервантес мог написать: «Во Франции никто, ни мужчина ни женщина, не упустит случая изучить кастильский язык». Конечно, это преувеличение, но оно связано с исключительным моментом в истории культурных отношений между двумя странами. Не осталось в стороне и литературное влияние. Французскому читателю нравились три жанра: очерк[62], роман[63] и пьеса[64]. Французская духовность XVII века также во многом обязана испанским источникам. Пьер Берюль ввел во Франции реформу кармелитов. В Пор-Рояле искали и находили методы для изучения испанского языка[65], читали и переводили произведения святой Терезы. Культурная гегемония Испании, продолжавшаяся до конца XVII века, свидетельствует о превосходстве, которое покоилось не только на военной мощи[66].

Чтобы удовлетворить свое любопытство, французы черпали сведения об Испании из более или менее точных рассказов, самым известным — и самым противоречивым! — из которых является, без сомнения, «Путешествие» госпожи Ольнуа[67]. Она не упустила случая упомянуть об инквизиции; по ее словам, инициатива в ее создании принадлежала Торквемаде: он убедил Изабеллу, что ее долг — наказывать еретиков, а Изабелла, в свою очередь, по совету исповедников убедила Фердинанда распространить такое правосудие в Арагонской короне.